Страсти по Голландии - [17]

ИЕЗЕКИИЛ. Совесть-то здесь при чем? У таких, как мы, этого нет.

ПЕТЕР. У таких, как мы? Ты говоришь так, будто нас много!

ИЕЗЕКИИЛ. Полным-полно. Ты присмотрись хорошенько, и сам увидишь.

ПЕТЕР. И тебя никогда не грызет тоска?

ИЕЗЕКИИЛ. Тоска? А я не знаю, что это такое. Тоска гложет тех, кто беден, а мы богаты. Нам живется легко. Нам никого не жаль. Нам на всех наплевать.

ПЕТЕР. Что верно, то верно, но мысли-то в голову лезут. И хотя я теперь и не знаю страха, то все же хорошо помню, как ужасно боялся адских мучений, когда был маленьким наивным мальчиком.

ИЕЗЕКИИЛ. Да тебе-то что за печаль, приятель? Здесь, на этом свете, ты живешь припеваючи, ну и будет с тебя. Тем-то и хороши наши холодные сердца, что при мыслях о будущем нам ни чуточки не страшно. Бери от этой жизни все, и баста! Хозяйка, подай-ка нам по бокалу крепкого доброго вина, а мы споем.

ПЕСНЯ. Всю землю тьмой заволокло.

Но и без солнца нам светло.

Пивная кружка нам - луна,

А солнце - чарочка вина.

Готовь нам счет, хозяйка,

Хозяйка, хозяйка!

Стаканы сосчитай-ка

И дай еще вина!

Богатым - праздник целый год.

В труде, в нужде живет народ.

Но здесь равны и знать и голь:

Кто пьян, тот сам себе король!

Неси нам счет, хозяйка,

Хозяйка, хозяйка!

Стаканы сосчитай-ка

И дай еще вина!

Святой источник - мой стакан:

Он лечит от сердечных ран.

Ловлю я радости в вине,

Но лучшие живут на дне!

Давай нам счет, хозяйка,

Хозяйка, хозяйка!

Стаканы сосчитай-ка

И дай еще вина!

Выпив изрядную порцию вина, Петер засыпает.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

И снится Петеру сон. Перед ним райские врата, возле которых, сидя на лавочке, дремлют апостол святой Петр и пророк святой Изекиль. Постепенно они пробуждаются от сна.

ПЕТР. Ох, скучно тут у нас в райских кущах! Скука смертная. От такой тоски все мухи уже подохли.

ИЗЕКИЛЬ. Петр, а Петр, сходил бы ты, братец, на землю, поглядел бы как там да что, а потом вернулся да рассказал. Все веселее. Ну, что молчишь? Каково твое мнение?

ПЕТР. Сходить-то можно, Изекиль, да вот служба как? Мне райские врата сторожить надо.

ИЗЕКИЛЬ. А что - врата? Не убегут врата.

ПЕТР. А ключи от врат куда?

ИЗЕКИЛЬ. Ключи на гвоздик повесь.

ПЕТР. А возьмет кто?

ИЗЕКИЛЬ. Ну, кому тут взять! Народ кругом праведный.

ПЕТР. Праведный-то праведный! Как соблазну нет, так и праведный. А как найдет искушение, откуда и грешники взялись! Нет, уж лучше не искушать. Дьявол, он ведь тоже силен.

ИЗЕКИЛЬ. Маловер ты, Петр. Был маловер, маловер и есть. Ну, коли, опасаешься, под порог спрячь. А я здесь рядом буду, пригляжу в случае чего.

ПЕТР. Разве что под порог!.. (Прячет ключи под порог.) Ну, я пошел!

ИЗЕКИЛЬ. Ступай себе с богом.

Святой Петр уходит. Святой Изекиль усаживается за невысокий стол, на который ставит чернильницу с гусиным пером и кладет лист пергамента. К нему подходит Петер.

ПЕТЕР. Здравствуйте!

ИЗЕКИЛЬ. Слава тебе господи, хоть одна живая душа! Ты кто?

ПЕТЕР. Я - человек.

ИЗЕКИЛЬ. Я вижу, что человек, а не святой дух. Как твоя фамилия?

ПЕТЕР. Мунк.

ИЗЕКИЛЬ (просматривая списки на пергаменте). Так. Есть! Как твое имя?

ПЕТЕР. Петер.

ИЗЕКИЛЬ (просматривая списки). Так. Нет! Странно. Есть Бальцер Мунк. Может быть, ты - Бальцер Мунк?

ПЕТЕР. Нет. Бальцер Мунк - это мой отец.

ИЗЕКИЛЬ. Все понял. Смотрим далее. Так. Есть! Нашел! Лизбета Мунк! (Смотрит внимательно на Петера) Ничего не понял!

ПЕТЕР. Лизбета Мунк - это моя жена.

ИЗЕКИЛЬ. Все понял. А у тебя здесь много родственников?

ПЕТЕР. Не знаю.

ИЗЕКИЛЬ. А кто, по-твоему, должен знать? Господь Бог?

ПЕТЕР. Я думаю, что много. Как им не быть! Ведь мы же все происходим от Адама и Евы.

ИЗЕКИЛЬ. Ну, никакого порядка нет в нашей небесной канцелярии, прости господи! Вот вернется апостол Петр, пусть он сам с тобой разбирается. А пока напиши на этом листе свой куррикулюс витэ.

ПЕТЕР. Что, что?

ИЗЕКИЛЬ. Ну, жизнеописание, по-вашему. Чем ты занимался в своей жизни.

Петер садится за стол, пишет.

ПЕТЕР. Готово.

ИЗЕКИЛЬ. Так быстро? И что же мне теперь с тобой делать? Негоже держать тебя под дверями. Иди, прогуляйся, обозри, какое место тебе уготовано. (Достает из-под порога ключ и открывает врата.)

ПЕТЕР. А что там?

ИЗЕКИЛЬ. Новая Голландия, пятая сторона света, а, по-вашему, райские кущи.

Петер идет по райскому саду и видит Лизбету. Петер бросается к ней.

ПЕТЕР. Лизбета, ты здесь! Как ты тут?

ЛИЗБЕТА. Я? Я живу тут интересно. Тут столько дел! Здесь я счастлива, Петер.

ПЕТЕР. Я очень рад твоей доброй улыбке, Лизбета. Скажи, ты меня простила?

ЛИЗБЕТА. Да. И ты меня прости, как я тебя прощаю. Тут, понимаешь, все друг другу всё прощают.

ПЕТЕР. Но ты передо мной ни в чем не виновата!

ЛИЗБЕТА. Извини, Петер, мне некогда... Ну, мы еще увидимся.

ПЕТЕР. И ты мне больше ничего не скажешь?

ЛИЗБЕТА. Петер, достань себе горячее сердце!

Лизбета исчезает, рядом с Петером вновь оказывается святой Изекиль.

ИЗЕКИЛЬ. Ну, Петер, иди сюда, да обожди меня малость. Я сейчас вернусь.

Изекиль вводит Петера в небольшой дом, в котором ничего нет, кроме горящих лампадок, а сам исчезает.

ПЕТЕР. Что это за место такое? Что за лампадочки? (Внимательно всматривается) Понял! Это же жизни человеческие. И сколько им гореть, столько и нам на белом свете жить. А вот и моя лампадка. Ах ты, боже ж мой! В моей лампадке масло только на донышке чуть плещется, а в других масла еще полным-полно. Скажи на милость! Ну что тут делать? У нее и огонек едва горит. Вот-вот погаснет... Так нет же, шалишь! Я здесь отбавлю, а там прибавлю, - вот и будет ровно. (Пытается перелить масло из одной лампадки в другую.) Ох, ты, господи, не льется, хоть совсем перевороти.