Страсти по Алисе. Драматический фарс - [7]

Хитрейший.

А я на память помню строчки письма царицы к Распутину:”Возлюбленный мой, если все тебя забудут, если все от тебя отка-жутся, я никогда-никогда не забуду. ”. А вот какая письменность у царевны Анастасии и тоже к Распутину:”Када ты приедиш суда я буда рада. када ты приедиш тада я поеду к Ани в дом и тада тебя увижу приятна мой друк. ”.

Глупейший.

О, Григорий Ефимович, большой советчик царской семье:”Спрашивай не от ума, а от чистого сердца”-это его слова, слова буду-щего России.

Хитрейший.

Телеграммами милейшую венценосную че-ту, семью царскую поучает, страдалец наш за жизнь русскую, такого любопытного содер-жания:”Миленькой папа и мама Вот бес то силу берет окояной! А дума ему служит там много люцинеров и жидов а им что?скорей бы божего по мазанека долой и Гучков господин их прохвост клевета смуту дела-ет. Папа! Дума твоя што хошь то и де-лай. Какей там запросы? Шалость бесовс-кая. Прикажи. Не какеях запросов не надо. Роспутин”.

Подлейший.

Развлекаетесь подглядыванием да подсмат-риванием, да смакуете всякие там слабости человеческие. Очеловечились вы совсем как на вас погляжу. Одумайтесь. Страсти челове-ческие подглядывать да подслушивать на-добно. Я мечусь между Саблером(по обли-чию Иудушка Головлев), а на самом деле Цаблер, тайно забегающий в синагогу, Бур-цевым, Петром Щеголевым (автором ”Дуэль и смерть Пушкина”), отстегивающих деньги с эсеров, с ленинцев за разоблачение своих провокаторов в охранке: азефов, малинов-ских и новых грузинских социалдемо-кратов, которых в охранку они же сами и посылают. А от царицы через Распутина и Курлова указы поступают, то великого княза в клочья разорвать, то Столыпина через эсера Богрова кокнуть да на его место Хвостова и поставить. А страдалица Алиса только тогда и покой имеет, когда сказать может Коковцову:”. вы не станете заслонять меня, как это делал покойный Столыпин”. Столыпин умер 5-го сентября, Богрова пове-сили 8сентября(против его повешения воз-ражала только семья Столыпина), а 11 сен-тября вместе с Распутиным царская семья выехала отдыхать в Ливадию.

Глупейший.

Дорогой наш собрат! Вам, действительно, не позавидуешь. Везде поспеть должны. И за черной, и за красной, и за белой силой. Нарасхват вы. А интеллигенция все о себе да о себе. А затем как всегда бывает. Все быльем поростет. Да кости царские оплакивать бу-дем. Как Алиса кости распутинские. Да ис-кать путь к храму время зачнется.

Хитрейший.

Эти самые, гореотумишники, всю погоду по забытью людям делают. Итальянцы сыты воздухом, швейцарцы туристами, американцы долларами, а русские, чем бог послал. Отсю-да и ждут иваны доморощенные револю-ции, полагая, что кровушка красная всех омоет и ко Господу приведет.

Подлейший.

Не скажите. Женевский сиделец всю эту борьбу партий и философий называет бес-партийной скудоумостью, рафинированной формой поповщины, сплошной реакцион-ностью. И мир революцией готов перевер-нуть. А когда так настанет, то, спрашивает-ся, где философы все находиться будут?

Глупейший.

Интересно бы узнать, Ваше Подлейшество!

Хитрейший.

Так пусть и крутится то колесо. Колесо чер-нобеломалиновое. Все цвета радуги хороши.

Аминь.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ I

аперель 1917 г. А. Ф. Керенский в Зимнем Дворце.

Керенский.

На мою голову только царской семьи с ее проблемами не хватало! Куда девать да что с ними делать. Всякая революция любит неко-торое количество смертей. Но этим просто так голову от тела не отделишь. Как никак союзники со всех сторон одолевают. Да и враги тоже хороши. Враги врагами. А отдели голову от тела у Ники, Вилли будет со своим семейством очень даже огорчен. Неприятностей не оберешься. А как было бы хорошо это сделать у всего народа на виду. Но нельзя-не французская революция, не те времена. (входит П. Н. Милюков). Павел Николаевич! Наконец-то. Поджидаю новостей от вас. Весь испереживался. Готовы принять. ?!

Милюков.

В том-то и дело, Александр Федорович, что. . никто! Дания имеет статус нейтральной страны-царскую семью принять не может, Греция по той же причине — отказ. Испания и Португалия-все вдруг нейтральны. Прямо заговор неприятия какой-то. И думаю, что не из-за революции в России, а из-за личных свойств царской семьи по женской линии. Что делать и ума не приложу?

Керенский.

Да, не тяните вы. О чем разговор! Докла-дывайте о главном. Какова позиция Англии? Ради выдворения этой семьи за пределы Россиии у нас есть все виды плавсредств и крейсера, и миноносцы, да и в нейтральную Финляндию можем переправить. У меня, знаете ли семейный фронт нарушен, жен-щины одолевают, так моя бывшая жена с двумя детьми сама границу, как мне говорили, с Финляндией пересекла. Или кто уж ей помог, я не знаю. Дело-то не сложное.

Так как?

Милюков.

Да грустно, грустно дела обстоят. Я все по порядку. Официально-все прекрасно. Только привозите. В газетах положительный гвалт. И всех нас поносят-какое Временное прави-тельство нехорошее, такое, сякое бедного ца-ря с супругой и детьми к двоюродному брату не выпускают.

Керенский.

Потирает руки, одергивает френч полувоенного пиджка. И славно, и славно.

Милюков.

Но у меня на руках документ. Вот. (показывает Керенскому).