Страсть в жемчугах - [3]

– Мисс Лоусон, не хотите ли присесть и посмотреть новые фасоны? Я подбирала их, думая о вас.

Девушка улыбнулась и кивнула. Пухленькая и хорошенькая мисс Клодия Лоусон была застенчивым созданием с мягким нравом. По контрасту с остроумной и решительной матерью она являла собой воплощение сдержанности.

– Спасибо, мисс Бекетт.

Миссис Лоусон направилась к столику с тканями, на ходу снимая перчатки, чтобы пощупать органзу. Элинор наблюдала за ней краем глаза. Не была ли она слишком смелой, сделав столь неожиданное предложение?..

– Это ошибка, миссис Лоусон! – Мадам Клермон всплеснула руками. – Я ведь говорила мисс Бекетт…

– Какая красота, – тихо сказала миссис Лоусон – все ее внимание было поглощено мерцанием шелковой органзы, которую она держала в руках. – Кажется, что ткань почти золотая, правда? Но на свету видно, что она скорее персиковая… Я просто очарована, мадам. – Она взяла сверток и, устроившись рядом с дочерью на диванчике, спросила: – Божественно, правда, Клодия? Из нее выйдет чудесное свадебное платье.

Девушка просияла:

– Да, мне очень нравится. Но эта ткань слишком роскошная для…

– Для тебя нет ничего слишком роскошного, дорогая. – Миссис Лоусон ласково улыбнулась дочери, потом обратилась к мадам Клермон: – Вы можете сшить еще и свадебное платье вдобавок к дорожным костюмам и дневным туалетам, которые мы планировали?..

– Конечно, миссис Лоусон! У меня есть самые последние фасоны – на ваш выбор. И мы можем приготовить все, что нужно… когда пожелаете! – воскликнула мадам Клермон, явно взволнованная столь выгодным заказом. – Я оставлю вас на несколько минут с мисс Бекетт, пока подберу образцы.

Она ушла, и Элинор, стараясь сдержать вздох облегчения, спросила:

– Вы позволите приложить к вам персиковую органзу, мисс Лоусон? Если станете сюда, я разверну ткань и вы сможете увидеть себя в зеркале. Тогда можно будет лучше представить, как она будет выглядеть на вас.

Клодия тотчас поднялась и чудесно зарумянилась, когда Элинор накинула ткань ей на плечи и обернула вокруг талии.

– Видите? Цвет подходит к коже и делает волосы совсем золотыми. Как повезло, что у вас такие красивые белокурые волосы, мисс Лоусон.

– Локоны как у ангела – так говорит ее отец! – воскликнула миссис Лоусон. – Его золотая девочка…

– Ваши волосы мне нравятся больше, – возразила Клодия, разглядывая ярко-медные пряди, обрамлявшие лицо Элинор.

Та густо покраснела и поправила свою кружевную наколку, чтобы спрятать непокорные кудри. Элинор не любила цвет своих волос и выросла под аккомпанемент шуток – ее дразнили то рыжей макушкой, то фейерверком.

– Не может быть, – сказала она и попыталась отвлечь внимание клиентки шуткой: – Они вам сразу разонравились бы, если бы вы попытались расчесать их и укротить!

Она стояла рядом с Клодией, и в зеркале отражались две совершенно разные молодые женщины. Клодия была маленькая, Элинор – значительно выше. Клодия с ее светло-голубыми глазами и белокурыми локонами походила на воздушное персиковое пирожное; Элинор же, в черном платье с блестящими черными пуговицами и черной отделкой, чувствовала себя привидением. Сложение у нее было пропорциональное, но не чувственное – далекое от столь желанной модницами фигуры в форме песочных часов. Она завидовала изысканной красоте мисс Лоусон, завидовала цвету ее кожи и волос. Элинор была от природы бледная, с худым лицом, и мать однажды, назвав эльфом, сказала, что ее подкинула лесная фея, решив, что оставить у порога рыжеволосое дитя – это отличная шутка. Поэтому маленькая Элинор и мечтала научиться волшебству – чтобы в любой момент исчезать из детской и отправляться за сладостями.

Решив направить разговор в безопасное русло, Элинор с улыбкой сказала:

– Расскажите о своем женихе, мисс Лоусон.

– Он барристер [2], и папа говорит, что самый пылкий оратор во всей Британии.

– Мистер Лоусон сказал, что никогда не видел, чтобы человек одним только голосом подчинил себе суд, как это сделал наш дорогой мистер Таплин. Но видели бы вы его рядом с Клодией!.. – Миссис Лоусон начала просматривать фасоны платьев. – Он тогда становится мягким как масло…

Клодия от этой реплики разрумянилась и опустила ресницы.

– Когда он приехал к нам впервые, я сказала ему, что слишком тихая, чтобы заинтересовать его, но он ответил, что ему нравится тишина… для разнообразия.

Миссис Лоусон просияла и, шагнув к дочери, воскликнула:

– Он тебя обожает! – Она повернулась к Элинор. – Действительно обожает. Я сначала думала, что это смешно: ведь он такой громкоголосый и слишком резкий для моей робкой девочки, – но этот человек становится как воск в ее руках – никогда не видела такой драматической перемены. Клянусь, он даже начинает заикаться всякий раз, когда она дуется.

– Я никогда не дуюсь, – мягко запротестовала Клодия и тут же надула свои розовые губки. – А Сэмюел никогда не заикается.

Миссис Лоусон заговорщически подмигнула Элинор, но промолчала.

Элинор же отступила на шаг, чтобы не мешать клиенткам насладиться также и переливами атласа, отрез которого она только что перед ними выложила.

– Ваш жених производит прекрасное впечатление, мисс Лоусон. И как же ему повезло, что он встретил вас. Вам будут завидовать все женщины в Англии!