— Но понему он не захотел ничего рассказать? — Эшли не могла понять.
— Взгляни на все реально, — посоветовал Арнольд. — Тим очень привязан к тебе. Нам он не так доверял, чтобы рассказать о случившемся. — Арнольд несколько смешался, но потом продолжал: — И как ни сильно я люблю жену, но ее поведение нахожу смешным. Уже двенадцать лет мы вместе, а Сьюзен все еще отчаянно старается заслужить одобрение отца. И ради этого готова вычеркнуть из своей жизни единственную сестру лишь потому, что он так хочет.
В голове Эшли будто воспламенился уголь. Она невольно прикусила язык и почувствовала вкус крови. Сьюзен в детстве тоже пришлось несладко. Только ее отец мучил по-другому.
— Я сожалею, — прошептала она.
— Тебе не за что просить прощения. Тим выплачивал свой личный долг, — подчеркнуто твердо проговорил Арнольд. — Он пробрался на задний двор дома Кавальери, сел в машину, включил мотор и… принялся крушить все, что попадалось на пути. Поймать его не поймали. Но его видели.
Эшли испытывала почти физическую боль. Ее прошлое жестоко ворвалось в настоящее Тима. Его спровоцировали на драку, унизили и толкнули на ответный удар.
— Против него выдвинуто обвинение?
— Конечно. Кавальери владеют одним из крупнейших в Европе банковским концерном. Тиму трудно будет выбраться из этой заварушки. Но он сам влез в нее.
— Как ты можешь говорить такое? — Потрясение моментально привело ее в чувство. Эшли вскочила. — Он защищал меня и сейчас должен расплачиваться за это. — Слезы потекли по щекам.
— Уничтожение чужой собственности вряд ли можно назвать галантным способом защиты сестры.
— А что еще он мог сделать? — выдохнула Эшли. — Согласна, он вел себя глупо. Но семья Вито такая безмерно богатая и могущественная. Как еще он мог затронуть их!
— Мы найдем ему самого лучшего адвоката, какого можем себе позволить, — натянуто проговорил Арнольд. — Но этим должен заняться твой отец. На поведение Тима давно надо было обратить внимание.
— Я поднимусь наверх к нему. — Ей не хотелось тратить время на изощренные банальности зятя. Теперь они не помогут брату.
Тим сидел в изножье кровати, засунув руки с побелевшими костяшками между колен, золотоволосая голова опущена вниз.
— Я не знал, что ты здесь, пока не услышал внизу твой голос, — не поднимая головы, бросил он.
— Арнольд все мне рассказал. — Колени подогнулись, и Эшли прислонилась к двери. — Тим, зачем? Зачем? Вито ничего не сделал тебе…
— Не сделал? — Он вскинул голову. — А тебе? — с горечью спросил брат. — Он сломал тебе жизнь. Тебе пришлось бросить университет. Тебе не разрешается приезжать в собственный дом. Ты живешь в вонючей каморке, работаешь в недостойном тебя месте. И все из-за него!
Горечь брата кромсала ее будто множество ножей.
— И мелкий подонок, Пьетро, сквернословит о тебе так, будто его дядя совершил подвиг, которым можно гордиться!
— Ты не знаешь, что произошло между Вито и мной, — попыталась Эшли остановить Тима.
— Тебе было девятнадцать, а ему — двадцать восемь, — вспыхнул Тим. — Это все, что мне нужно знать.
— Из наших отношений, Тим, просто ничего не вышло.
— Он бросил тебя беременную и женился на другой, — резко отрезал Тим.
Эшли пронзила тупая боль при упоминании о ребенке, которого она тогда потеряла.
— Все было не так, Тим. Он не знал, что я беременна. Да и я сама, когда мы расстались, тоже не знала. Потом не стала говорить ему. В этом не было смысла, раз он женился.
— Ты не врешь? — Брат недоверчиво смотрел на нее. — Я ведь уже не ребенок.
— Так получилось.
— Не верю тебе. — Мальчишка совсем по-взрослому нахмурился. — Он бросил тебя в беде. Он использовал тебя! Он должен знать о ребенке! Должен!..
— Пьетро знает?
— Нет, но…
— Вито не знает.
Слишком поздно жалеть, что она не рассказала брату свою историю. Но как рассказать, чтобы он понял? Есть вещи, о которых говорить трудно. Есть вещи, которые невозможно объяснить мальчику-подростку. Тем более если он решил видеть в своей сестре невинную жертву, соблазненную и брошенную. С одной стороны, жестокая картина, но с другой — ведь она сама выбрала свою судьбу. И ответы Тима на ее вопросы только подтвердили опасения. Брата довело до крайности ее положение, а не его собственные обиды.
— Не бери в голову, — сказала она. — Может… может, еще все образуется.
— Я не ребенок! — резко фыркнул он. — Я попал в пиковое положение. Что они сделали с то бой? Что они сделали со мной? Я просто не мог больше выносить. Я будто… будто увидел красную тряпку… Понимаешь?
Да, Эшли прекрасно понимала. Они так похожи с братом. Оба унаследовали бурный, вспыльчивый темперамент отца. И это было их проклятием.
Арнольд ждал ее внизу.
— Я отвезу тебя домой.
— Не стоит… По правде говоря, это ни к чему.
— Пойдем. Мне надо выйти на свежий воздух. — Он накинул ей на плечи жакет.
Эшли назвала адрес. Кроме вопроса о том, как у нее обстоят дела с дипломом Открытого университета, в котором она училась, Арнольд не произнес ни слова. Она тоже. Оба погрузились в собственные мысли.
Эшли знала, что должна сделать. Увидеть Вито. Ему придется выслушать ее. И если надо ползать перед ним на коленях, ну что ж, она будет ползать. Что бы ни потребовалось сделать, она все выполнит. Так тому и быть. Эшли и ее гордость — неразделимый дуэт. Но когда речь идет о свободе Тима и психическом равновесии матери, никакая жертва не мо-. жег быть слишком большой. Это ее расплата за то, что Тиму пришлось страдать из-за нее.
