Страсть после наступления темноты - [26]

Мой взгляд останавливается на странном предмете мебели. Он выглядит как табурет или низкое сиденье, но это не совсем то. Вместо обычных подлокотников по бокам, у него оба с одной стороны, расположенные довольно далеко друг от друга, а на другой стороне широкая подпорка с прокручивающейся спинкой.

Какой странный предмет. Для чего он?

Не прошеная картинка всплывает у меня в голове. Моменты из сцены в сегодняшнем клубе. Я вижу девушку в клетке, извивающуюся на прутьях, ее глаза блестят из-за шипованной маски. Я вижу ее идущей за мужчиной, послушной, как прирученная пони. Это место, куда Доминик зашел со своей девушкой. Я чувствую первые ростки чего-то вроде сомнений. Я была так очарована его внешностью, его аурой и добротой ко мне, но, возможно, он не так прост, как кажется.

В этот момент Доминик заходит, держа в руках поднос с кофейником, кувшином и двумя чашками. Он ставит его на журнальный столик и садится на соседний сектор дивана. Он достаточно близко, но не слишком.

- Расскажи о себе, Бет, - говорит он, наливая кофе, добавляет молоко и передает мне чашу, - что привело тебя в Лондон?

У меня на языке вертится: "мне разбили сердце, и я приехала сюда, чтобы склеить его", - но это кажется слишком личным, поэтому я произношу:

- Я приехала за приключениями. Я из маленького городка, и мне необходимо расправить крылья.

Кофе горячий и ароматный. Это именно то, что мне нужно. Я делаю глоток – он очень вкусный.

- Ты выбрала правильное место, - кивает он. - Это самый лучший город в мире. Я имею в виду, мне нравится Нью-Йорк и Париж, и я большой поклонник Лос-Анджелеса, что бы ни говорили люди, но Лондон ... ничто не может сравниться с ним. И ты в самом его сердце! - Он выразительно взмахивает в сторону окна. Сотни окон в зданиях вокруг нас светятся ярко-желтым в летней ночи.

- Мне очень повезло, - откровенно говорю я. - Если бы не Селия, меня бы здесь не было.

- Уверен, что и ты делаешь ей одолжение, - он снова мне улыбается, и я чувствую странное напряжение. Он флиртует со мной?

Я наслаждаюсь ощущением близости. Соседство его широких плеч под белой рубашкой обескураживает. Я чувствую тепло, исходящее от его загорелой кожи. Форма его рта вынуждает меня дышать поверхностно, и слабый трепет восторга ощущается в животе и вокруг моего паха. Боже, надеюсь, он не заметит эффект, который оказывает на меня. Я делаю очередной глоток горячего кофе, надеясь, что это немного приведет меня в чувства. Когда я взглянула вверх, его черные глаза смотрят на меня, и я с трудом сдерживаю вздох.

- Расскажи, как тебе Лондон.

Я не должна быть такой застенчивой, но под его магнетизмом я превращаюсь в старую гусыню Бет, которой была и которую пытаюсь забыть. Я начинаю рассказывать ему о том, что видела в городе, спотыкаюсь о слова и стараюсь подобрать нужные, чтобы все описать. Мне хочется говорить выразительно о произведениях искусства и местах, которые я посетила, но мой рассказ звучит как у любого другого туриста, перечисляющего список достопримечательностей. А вот Доминик совершенно очаровательный. Задает мне интересующие его вопросы и с восхищением слушает, что я говорю. Он даже не осознает, что только усугубляет мою неуклюжесть.

- И мне очень понравилась коллекция миниатюр в коллекции Уоллеса и портрет мадам де Памплемус, - говорю я, стараясь звучать как знающий человек.

Он выглядит озадаченным:

- Мадам де Памплемус?

- Да... - Я рада блеснуть знаниями, - любовница Людовика XV.

- Ах! - его лицо светлеет, - Ты имеешь в виду мадам де Помпадур.

- Да. Конечно. Мадам де Помпадур. Вот, кого я имела в виду, - я чувствую себя неловко. – А что я сказала?

- Мадам де Памплемус, - он взрывается смехом. - Мадам Грейпфрут! Это гениально, - он от души смеется, запрокинув голову, показывая свои идеально белые зубы. Глубокий насыщенный звук разносится вокруг.

Я тоже смеюсь, но также и огорчена, что сказала такую глупость. Пунцовая от стыда, я пытаюсь отшутиться и понимаю, что глаза снова щиплет. О нет, не надо! Не надо! Не начинай реветь, это смешно. Но, чем более сурово я говорю себе, тем хуже становится. Я выставила себя дурочкой и, как ребенок, собираюсь расплакаться из-за этого. Я собираю всю волю в кулак, чтобы сдержаться, до боли кусая внутреннюю сторону щеки.

Он видит выражение моего лица и сразу перестает смеяться. Его улыбка исчезла:

- Эй, не расстраивайся. Все в порядке. Я знаю, кого ты имела в виду. Это просто смешно, вот и все, но я смеюсь не над тобой, - он дотягивается до меня и кладет свою руку поверх моей.

В момент касания наших рук, происходит нечто странное. Я ощущаю электрический импульс от его кожи, почти жжение. Своего рода разряд проходит между нами, и я практически вздрагиваю, и удивленно смотрю вверх в его глаза. Впервые я действительно вижу его, и он смотрит прямо на меня. Он выглядит удивленным, почти обескураженным, как будто он также ощущает вещи, которых не ожидал. Я чувствую, будто могу видеть его истинную суть, не скрытую под маской вежливости и условностей. И тоже самое он может видеть во мне.

Всю нашу жизнь каждый день перед нами мелькают сотни лиц, оставляющие или нет след в нашем сознании. Мы встречаемся взглядами с людьми в поездах или автобусах, в лифтах или на эскалаторах, в магазинах, у касс, по пути на работу и домой, и мы создаем едва уловимые тонкие связи, которые рвутся и теряются почти сразу. На мгновение мы признаем чужое существование, замечаем у другого человека наличие собственной жизни, своей истории, прошлого, которое неуловимо подвело его к этому моменту, когда вы пересеклись, а затем, столь же быстро, мы расходимся, отводим взгляд и двигаемся дальше своей дорогой, каждый к своему будущему.