Страсть и судьба - [2]

— Доброе утро, м-р Мак-Эллистер, — сказала она.

— Доброе утро, Сара, — улыбаясь, он подал ей письмо. — Заказное.

Сара протянула руку за конвертом, еще не зная, что вскоре ее жизнь изменится навсегда.

ГЛАВА 1

Новый Орлеан, штат Луизиана. Сентябрь 1967

Спустя пару недель с лишним Сара ехала на своем «Мустанге-67» по авеню Св. Чарльза в Новом Орлеане, скользя мимо величественных особняков в стиле греческого Возрождения[1] и прекрасных дубов, растущих по сторонам этой знаменитой улицы. Погода была мягкая, Сара опустила верх своего «мустанга» и с удовольствием ощущала, как прохладный бриз, долетающий с залива, ласкает ее лицо. На ней была блузка без рукавов, юбка-саронг и сандалии; длинные светлые волосы развевались на ветру. Чудесный воздух был полон запахов цветов и утренней росы. По радио пели «Отдай свою судьбу на волю ветра».

Сара провела полтора дня в Районе Садов, в доме Бренды Бирмингэм, с которой они жили в одной комнате, когда учились в колледже. Теперь она направлялась в Меридиан, городок в тридцати милях к северу, от Нового Орлеана. В багажнике у нее было достаточно туалетов для долгого пребывания в Луизиане, и туда же она, полная оптимизма, положила краски, полотна и кисти.

Сара думала о том, что ее жизнь совершенно изменялась за последние две недели, с того решающего утра, когда м-р Мак-Эллистер принес ей письмо из Луизианы. Письмо было от адвоката Джефферсона Болдуина из Меридиана. Он сообщал, что Сара унаследовала целое состояние после смерти дальней родственницы, Эрики Дэвис, которой Сара никогда в жизни не видела. Она была в изумлении, а ее родители в Атланте практически не могли пролить никакого света на этот удивительный посмертный дар. Когда Сара позвонила Болдуину в Меридиан, он сообщил, что состояние порядочное, что оно включает в себя большое количество недвижимости и что ей нужно приехать в Луизиану позаботиться о своих новых владениях и решить, что она хочет делать с наследством.

Эта перспектива Саре понравилась. Она все равно собиралась как-то изменить свою жизнь. А вечером, после получения письма от Болдуина, она порвала с Биллом Бартли, который три года был ее женихом.

Когда она подумала об этом, глаза ее жестко сверкнули. Они с Биллом росли вместе, и она знала, что он не хочет иметь детей, но до этого вечера не понимала, как далеко заходит его отвращение к ним. Они сидели у нее дома, пили кофе и слушали Биттлов, как вдруг Билл резко заявил, что недавно сделал себе вазектомию, потому что «не хочет рожать детей в этот тревожный мир». Сара была ошеломлена и потрясена, поняв, что Билл принял это решение, даже не посоветовавшись с ней. Она подозревала, что Билл стерилизовался, в основном потому, что совершенно поглощен собой и никогда не стал бы хорошим отцом.

Они жарко спорили, обсуждая этот решительный поступок. Билл считал, что все это совсем не важно: он даже заявил с удовлетворением, что теперь им не нужно предохраняться. Сара жестоко высмеяла его и твердо указала ему на дверь.

На следующий день она обговорила разрыв с Биллом и решение отправиться в Луизиану со своим психотерапевтом. Д-р Хоган, конечно, был обеспокоен таким решительным изменением жизни. Она вспомнила, что, глядя на нее через стол, он нахмурился.

— Сара, разве я не предупреждал вас, что вам нельзя предпринимать никаких серьезных шагов в первые месяцы после выхода из больницы? А теперь вы порываете с Биллом и сообщаете, что хотите сбежать и пожить в каком-то неведомом городишке в Луизиане?

— Я сказала, что мне нужно позаботиться о получении наследства, — возразила Сара. — Что же до Билла, как вы можете обвинять меня в том, что я чувствую себя преданной? Господи Боже, я даже не знала, что такое вазектомия, пока он не сказал об этом вчера вечером.

Хоган вздохнул.

— Я понимаю, что вы потрясены и оскорблены. Но ведь Билл много лет занимал важное место в вашей жизни. Вы не думаете, что полностью порвать с ним сейчас — немного слишком решительно с этой точки зрения?

— А то, что он сделал со мной, — не слишком решительно? — негодующе спросила она.

— Конечно, это крайность. Но захотели бы вы, чтобы он стал отцом, если сердце у него к этому не лежит?

— Нет, — согласилась она с готовностью, — и это — главная причина, почему мы не можем быть вместе. Я хочу, чтобы у меня когда-нибудь были дети. — Она покачала головой. — Во всяком случае, иногда мне казалось, что мы с Биллом потому, что наши семьи хотят нас поженить. По правде говоря, он с трудом выносит мою чувствительность. Он считает, что я разрушила себя, когда стала брать уроки живописи у Сары Лоуренс. Ему нравится, какое социальное положение занимает моя семья, это так, но он не одобряет мой либерализм, мои музыкальные вкусы, мою манеру одеваться в стиле «Дитя цветов».

Д-р Хоган хмыкнул.

— А вы уверены, что отказали Биллу просто потому, что он — консервативно настроенный добропорядочный адвокат?

— Различия между нами гораздо глубже, — возразила Сара. — Даже наша интимная жизнь была всегда скорее автоматической. На самом деле она очень мало удовлетворяла нас. Во всяком случае, — добавила она, надеясь переменить тему разговора, — пока я буду в отъезде, у меня есть о чем подумать.