Страсть и цветок - [10]

Газовые рожки роняли свет на длинный ряд фиакров, запряженных тощими лошадьми, что терпеливо дожидались окончания представления.

Мисс Андерсон помогла Локите усесться в один из экипажей, назвала извозчику адрес, и, так никем и не замеченные, они покатили прочь от театра.

Для появления толп мужчин, ждущих выхода хористок, а также жаждущих лицезреть своих идолов заядлых театралок время еще не приспело.

— Мне кажется, ты обошлась с ним грубо, Энди, — сказала Локита, когда они отъехали от театра.

— С людьми подобного рода приходится вести себя грубо.

— Князь очень красив.

— Что, без сомнения, сказалось на его репутации! — с кислинкой в голосе промолвила мисс Андерсон.

— Ты что-то знаешь о нем, Энди? Расскажи мне, кто он такой. Ты ведь знаешь, меня интересует все, что связано с Россией.

— Хорошее и дурное есть в каждой стране, — отвечала мисс Андерсон. — Князь Иван Волконский, благодарение Небесам, не слишком типичен для императорской России.

— Князь очень знатен?

— Он из очень знатной семьи. Его мать — урожденная Романова.

— Значит, он приходится родственником царю!

— Полагаю, кузеном. Однако это не повод для тебя проявлять к нему интерес. Когда ажиотаж вокруг Выставки немного уляжется, я отведу тебя взглянуть на Русский павильон.

— Я мечтаю побывать там, — обрадовалась Локита. — Но долго ли нам еще придется ждать?

— Выставка открылась только 1 апреля. Н теперь, если верить газетам, там царит неописуемая толчея. Но выставка продлится до ноября. У тебя еще будет довольно времени, чтобы спокойно все осмотреть и не бояться, что тебя растащат на мелкие кусочки.

Наступило молчание. Первой заговорила Локита:

— Расскажи мне еще что-нибудь про князя Ивана Волконского.

— Он не может представлять для тебя ни малейшего интереса.

— Но ведь он — русский! О, Энди, я ведь не знаю еще ни одного русского. За исключением, конечно, нашего дорогого Сержа.

Мисс Андерсон не проронила ни слова. Через минуту Локита заговорила вновь:

— Хорошо бы найти новые книги о Санкт-Петербурге и Москве. Любопытно, отыщется ли там упоминание о Волконских?

— Говорю тебе — забудь о нем, — твердо произнесла мисс Андерсон.

— Но почему же? Почему?

— Потому что я так хочу!

Локита рассмеялась, и смех прозвучал необыкновенно музыкально.

— Ах, Энди, ты так говорила, когда я была ребенком. Ты забываешь, мне восемнадцать, я уже выросла.

— Это лишь возлагает на меня новые обязанности. — Теперь в голосе мисс Андерсон прозвучала нежная, доселе неизвестная нотка.

— И ты прекрасно с ними справляешься, дорогая моя Энди. Я часто спрашиваю себя, что бы я без тебя делала.

Она не заметила, как на лице сидящей рядом с ней женщины появилось выражение ужаса, который навечно поселился в тайниках ее сердца. Вслух же мисс Андерсон сказала:

— Завтра, после прогулки верхом по Булонскому лесу, мы могли бы отправится в окрестности Парижа. Я знаю, ты любишь бывать в деревне.

Локита обладала достаточной проницательностью, чтобы догадаться — сия милость имеет целью отвлечь ее мысли от князя, однако никак не обнаружила своей догадки.

— Это было бы чудесно, Энди. Но кажется, на завтра мы договорились об уроке с мадам Альбертини.

— А по-моему, уроки ее — пустая трата времени, — сказала мисс Андерсон, и вновь в ее речи зазвучала сталь. — Мадам уже ничему не может тебя научить, причем вы обе прекрасно это знаете.

— Но мы же так многим ей обязаны! Ведь только благодаря ей я получила ангажемент в театре, а вместе с ним эти гигантские гонорары, которые они теперь мне выплачивают.

— Всякий раз, когда мы отправляемся в театр, я теряю несколько лет жизни, — пробормотала мисс Андерсон, словно бы обращаясь к самой себе. — Боюсь подумать о том, что сказал бы твой отец, узнай он об этом.

— Он знает об этом, — очень спокойно промолвила Локита, — и когда я чувствовала сегодня вечером его присутствие, я была уверена, что он меня понимает.

Это было произнесено с такой силой убежденности, что мисс Андерсон сочла за лучшее не продолжать разговор.

Они молча проследовали мимо Елисейских полей и через некоторое время подъехали к небольшому, окруженному со всех сторон садовыми деревьями домику, что стоял на границе Булонского леса.

Крохотный, серого неприметного цвета, с деревянными ставенками, он походил на домик из какой-нибудь детской сказки.

Локита шагнула вниз и, открыв железные ворота, устремилась по миниатюрной подъездной аллее, ведущей к дверям дома.

Не успела она добежать, как двери открылись и на пороге показалась пожилая горничная в белом накрахмаленном чепце и фартуке.

— Все прошло успешно, мадемуазель? — спросила она с улыбкой.

— Успешно как никогда, Мари! Ни разу не слышала, чтобы публика поднимала столько шуму!

— Завтра газеты опять начнут вас расхваливать. — Мари смотрела на нее с нескрываемым восхищением.

Локита, однако, уже не слушала.

Сняв с себя бархатный плащ, она бросила его на один из стульев, стоящих в крошечной зале, и прошла в гостиную, пока мисс Андерсон о чем-то говорила с Мари.

Быстро, встав спиной к двери, опустила она карточку князя за корсаж своего платья. Почувствовав, как та коснулась ее груди, она тут же спросила себя, отчего ей так захотелось сохранить ее.