Страшный Тегеран - [161]

Быстро вытащив из ее рта платок, Ферох крикнул Ахмед-Али-хану:

— Славу богу, никто не убит. Стереги его, я сейчас. Вернувшись во двор и чиркнув спичкой, он увидел лежавшего без сознания на земле смуглолицего молодого человека, из ступни и со лба которого лилась кровь.

Видя его тяжелое положение, Ферох сжалился над ним. Наклонившись, он поднял с земли его голову и повернул ее к себе.

И вдруг он выпустил ее из рук, так что голова с тяжелым стуком ударилась о землю. И вскрикнул:

— Это он... шахзадэ!

Глава двадцать четвертая ДЖЕЛАЛЭТ ЕДЕТ К ЖЕНЕ СААБА

Мы расстались с Джелалэт и ее старой матерью, когда, соблазненные десятью туманами в месяц, они, в надежде скопить денег на свадьбу, уговорили Джавада переехать на другую квартиру, уступив место пишхедмету английского сааба.

Вещей у новых жильцов почти не было. Мать пишхедмета говорила:

— Мы ведь здесь временные жильцы. Мой сын обязательно хочет иметь отдельный дом. Поэтому мы оставили вещи на старой квартире.

Хозяева тоже смотрели на них, как на временных жильцов, и не придавали этому особого значения.

Джавад, живший с матерью на улице за Хиабаном Джелаль-Абад, каждый день, отправляясь к Казвинским Воротам, забегал на минуточку к «тетке» и мог поговорить с Джелалэт. Мать Джелалэт для соблюдения чести дочери назвалась теткой Джавада.

Новые жильцы были тихие и спокойные. Пишхедмет чуть ли не большую часть ночей не ночевал дома. Мать его говорила:

— У сааба так часто бывают гости до вечера... Сыну приходится там оставаться.

И она расписывала им саабовы бутылки шампанского и коньяка, рассказывала, как чисто они живут. Она говорила:

— Право, я посмотрела и удивилась: эти френги в тысячу раз чище нас.

Мать Джелалэт уже хотела, согласно наставлениям шейха Джафера-Али, признать ее взгляды нечестивыми, но та тотчас же сказала:

— Поверьте, я побольше вашего ваэза слушала и крепче вашего была убеждена, что все френги нечистые. Когда я два раза к ним с сыном сходила, даже моему скудному уму стало ясно, что они чище нас.

Мать Джелалэт рассердилась.

— Ну, что вы говорите такое? Френги! Разве френги, как мы, ноги обмывают? Разве у френги есть, как у нас, баня? Разве френги роузэ читают? Нет, нет, ничего этого у них нет. И вы, пожалуйста, бросьте эти разговоры да прополощите рот.

Мать Джелалэт уже готова была и совсем отвернуться от этой женщины, счесть ее поганой безбожницей и больше не курить ее кальяна, но та в смятении сказала:

— Помилуй бог, баджи-джан, ты не думай, что я неверной стала, я чистая. Хоть сейчас перед тобой, вот, семь шагов к Мекке шагну и поклянусь, что я порядочная мусульманка. Я только рассказала, что своими глазами видела. Успокоившись, мать Джелалэт велела ей зачураться, сказав «эста-ферулла», то есть «не приведи бог».

— Сама себя обругай да язык прикуси и больше так не говори, а то обязательно в ад попадешь.

Произнеся «эста-ферулла», женщина обещала больше об этих вещах не заговаривать.

Мало-помалу, однако, сказанное в тот день этой женщиной изгладилось из памяти матери Джелалэт. Видя, что у жилицы всегда в руках четки, что она читает молитвы, что всякий раз, когда ее звали курить кальян, она отвечала: «Надо намаз читать», старушка решила, что эта женщина еще не поколеблена в вере и черт не унес еще у нее разума.

Прошло два месяца. В уплате за квартиру жильцы проявляли величайшую точность. Через два-три дня по истечении месяца они уже платили за следующий месяц. Мать Джелалэт удивлялась и даже спросила:

— Зачем это вы вперед деньги вносите?

Они ответили:

— А это у френги такой обычай. Сааб всем слугам жалованье вперед платит.

Мать Джелалэт, довольная, чуть было не сказала:

«Раз френги так хорошо деньги платят, так какие же они поганые?!»

Деньги производили поистине удивительное действие. Мать Джелалэт совсем переменилась. Больше она уже не сердилась, не раздражалась и иногда даже сама расспрашивала эту женщину, что та видит у френги.

И та всякий раз рассказывала ей подробно обо всем и доказывала невежественной старухе, что хотя они и мусульманки и должны оставаться мусульманками, но нужно заимствовать у европейцев их цивилизацию и хоть, по крайней мере, раз в несколько дней чистить зубы щеткой.

Так как Джелалэт была молода, она, естественно, была больше расположена к таким вещам. Она часто присутствовала при этих разговорах и хотели знать все о том, как живут френги. Особенно ее интересовало, как это так френги едят лягушек и раков и как раки им в горло проходят. Женщина эта, хотя она за последнее время больше сидела дома, отлично все знала, между прочим, рассказала им, что сааб недавне купил много забавных иранских фотографий и намеревается послать их печатать в европейские иллюстрированные журналы. Мать Джелалэт сказала:

— Не дай бог, если там есть фотография женщины, френги будут глядеть на них своими нечистыми глазами.

Все эти беседы так раздразнили любопытство Джелалэт и матери, что им наконец мучительно захотелось посмотреть, как же на самом деле живут френги. Жилица сказала:

— Ну, так что ж? Жена сааба очень добрая, а теперь к тому же выучилась персидскому языку и всегда ищет случая попрактиковаться. Если хотите, можно будет как-нибудь туда пойти. Только я должна вас предупредить, что это далеко, и конка туда не ходит.