Страшные вещи Лизы Макиной - [61]

— Неужели я такой дебил? Ты растолкуй, и я пойму.

— Те люди, что намеревались захватить семя и заодно тебя, они тоже понимают. Но оценивать и понимать — это две разные вещи. Они понимают, зачем это делают, но неспособны оценить последствия своих поступков, поскольку ими движут извращенные этические критерии.

— А у меня критерии не извращенные? — Я примирился с тем, что обижаться на нее бесполезно. Эта коротышка не только играла в шахматы на уровне чемпиона мира, она прилетела из деревни, где умели в двухкомнатной квартире прятать целый дворец. Теперь-то я различал в потолке глубокую шахту с боковыми проходами... И следовательно, Лиза была умнее меня раз в сто, если не в тысячу!

— Любая личность, взаимодействующая с социумом, подвержена контролю среды. Весь вопрос в том, с какими целями контроль осуществляется. Но даже в архаичных обществах наблюдается прослойка людей, обладающих определенной внутренней свободой. Это творческие личности, политические нонконформисты либо шизоиды — лица, чья психика нарушена. По крайней мере с точки зрения официальной психиатрии.

— Вот обрадовала! Так я, выходит, скрытый шизик?

— Пока что ты внутренне свободный человек. Это огромное благо и источник больших проблем в будущем, поскольку твоя высокая потребность в самореализации постоянно сталкивается с жесткими требованиями среды. Ты не умеешь контролировать эмоциональную сферу. Как и большинство мужчин, не умеешь сублимировать агрессивную сексуальную энергию в творческое русло. Не владеешь достаточными знаниями для определения профессиональных потенций. Проще говоря, ты сам не знаешь, чего хочешь. Обладая известной харизмой, позитивным нравственным началом и врожденным чувством гармонии, ты торгуешь на рынке ворованными телефонами.

— Это мы слыхали.,. Мать тоже говорит, что я тюрягой кончу. А что мне, на завод идти ишачить? Или в шиномонтаж? Я как Сережа не хочу жить, вечно на сигареты у всех стрелять!

Я опасливо проводил взглядом шестиугольную сиреневую платформу, проплывшую по диагонали из левого нижнего угла комнаты в сторону окна. Сквозь платформу просвечивала мебель, но наверху крутился шершавый темный сгусток, похожий на свернувшегося дикобраза. Макина улыбнулась.

— Ты стремишься к независимости. Это оправданно и похвально. Но за любые достижения приходится платить, верно? Перелезая через забор, всякий раз рискуешь оставить кусок штанов. Наше основное разногласие состоит в том, что в моем маленьком обществе материальное благополучие достижением не считается. Скорее наоборот, Наставницы рассматривают материальные стимулы в учебных программах именно в контексте опасных заблуждений. Так учили Забытые, и в этом они правы.

— А, так вам нравится жить, чтобы всем поровну? У нас раньше тоже хотели, чтобы всё поровну. Мать говорит, что полный отстой вышел, жрать нечего было!

— Не поровну, Саша, а по реальным потребностям. Человеку нет необходимости иметь два дома или три автомобиля. Он пользуется одним домом и одним средством передвижения. Зато, если ему захочется пожить в горах или, наоборот, возле океана, всегда найдутся желающие поменяться с ним...

— Ага, так я и поверил! Найди таких дураков, чтобы незнакомым свою хату оставили...

— В сегодняшней ситуации у меня есть лишь немного времени, чтобы привить тебе элементарные навыки социальной гармонии... Остается надеяться, что лучшее возьмет верх. Я попытаюсь объяснить в двух словах, что происходит в метрополитене, только потому, что надеюсь на твою помощь.

— Выходит, что я тебе все-таки нужен, как и Скрипачу?

— Ты мне не нужен для проращивания семян. Ты мне нужен для того, чтобы его найти и остановить.

— Что?! Тут я тебе не помощник.

— Неужели ты не понимаешь, что большинство людей его попросту не замечает, как не замечает и моих штампов, и меня? Мы все — и люди, и полиморфы — постоянно используем ментальный экран для защиты от внешних санкций. Когда я просмотрела записи четвертого, как ты шел за ним в метро я была поражена.

— Это тот, что поймал мальчика?

— Да, он успел его отключить...

— Так он меня что, затылком видел?

— Обзор круговой. То, что ты принимаешь за их глаза, всего лишь имитация.

— Почему же он меня не...

— Не поступило соответствующей команды.

— Спасибо, Лиза.

— Пожалуйста. Мне было любопытно понять, откуда ты такой взялся. Саша, вряд ли я найду человека, такого же, как ты, способного заметить Скрипача. Я буду продолжать поиск, но теперь все усложнилось. Он знает, что я здесь, и знает, как выглядят мои штампы. Не внешне, конечно, есть масса иных параметров, которые невозможно изменить. Он их почует, как самая лучшая собака.

— Так он что, стоит и играет на какой-то станции? Тогда можно поспрашивать нищих, они своих конкурентов знают. И вообще, там же целая мафия — и бандиты попрошаек пасут, и менты...

— Он играет, но отыскать нелегко. Он играет для тех, кто его может услышать, чтобы привлечь их внимание и просканировать мозг. Скрипач выбрал неординарный образ для воплощения. С одной стороны, таким образом он пропускает мимо себя массу народу, отфильтровывая тех, кому можно подсадить семена, а с другой стороны, никто на него не смотрит. Никому не интересен нищий музыкант.