Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути - [17]

Она была вытянутой, длиннорылой и как бы слепой (но при этом существо могло видеть), из нее торчали громадные иглы, длинные и тонкие – вероятно, зубы. Крупное, тяжелое туловище, вытянутое горизонтально, явно было из плоти, но при этом жесткое и бледное, оно влажно блестело и издавало смрад. А еще… руки – много-много мертвенно-бледных рук, всего по четыре пальца на каждой, и все они шевелились, мелькали и вдруг вцепились в Брауна, принялись терзать его, сперва слишком быстро, чтобы он почувствовал боль, но потом боль пришла, она накатывала долгими волнами, и он закричал и забился в крепко опутавших его золотистых сетях, походивших на волосы, да только они не поддались, не отпустили его и не порвались, это Брауну предстояло сдаться и быть растерзанным, и он сдался и был растерзан, и крик его перешел в тупой и бессмысленный стон, а потом и это прекратилось, когда существо, которое взрастила ведьма при помощи травы-рапунцеля, преступления и тьмы, всеми своими ядовитыми клыками и тридцатью двумя когтями неторопливо принялось пожирать свой ужин. Как уже делало прежде столько раз, что невозможно и сосчитать.

* * *

Танита Ли родилась в северном Лондоне. Она страдала дислексией и поэтому начала учиться читать только в восемь лет, учил ее собственный отец. Так для нее открылся мир книг, а позже она и сама начала писать рассказы. Она сменила несколько профессий, была продавцом в магазине, официанткой, библиотекарем и клерком, пока в издательстве Дональда А. Уоллхейма DAW Books не был выпущен ее роман «Восставшая из пепла» (The Birthgrave). Впоследствии были изданы еще двадцать шесть ее романов и сборников. В целом с тех пор она написала около девяноста книг, в том числе более 300 маленьких рассказов. Четыре радиоспектакля по ее произведениям транслировались на BBC, ею написаны сценарии для двух серий культового телесериала «Семерка Блейка». В 1992 году она вышла замуж за писателя, художника и фотографа Йона Кейна, с которым встречалась с 1987 года. Они живут в Суссекс-Уилде недалеко от моря, в доме, полном книг и растений, с двумя черными с белым кошками, которых считают своими хозяевами.

Заячья невеста

Жила однажды женщина со своей дочерью, жили они в красивом саду, были там и грядки с капустой. Как-то стал наведываться на грядки зайчик, и за зиму поел он всю капусту. Мать говорит тогда дочери:

– Сходи-ка на огород да прогони зайца.

Пошла девушка и говорит зайчику:

– Кыш, кыш, зайка, ступай-ка прочь отсюда, пока не поел у нас всю капусту!

А зайчик и отвечает:

– Подойди, девица, присядь на мой заячий хвостик, поедем со мной в мою заячью избушку.

Девушка отказалась.

На другой день пришел зайчик снова и давай есть капусту. Говорит мать дочери:

– Сходи на огород, прогони зайца.

Девушка говорит зайчику:

– Кыш, кыш, зайка, не ешь нашу капусту!

А зайчик ей:

– Иди сюда, девица, присядь на мой заячий хвостик, поедем со мной в заячью избушку.

Снова девушка отказалась.

Пришел зайчик и на третий день и давай есть капусту. Увидала это мать и говорит дочери:

– Сходи на огород, прогони зайчика.

Девушка говорит:

– Кыш, кыш, зайка, не ешь нашу капусту!

А зайчик ей:

– Иди сюда, девица, присядь на мой заячий хвостик, поедем со мной в заячью избушку.

Села девушка на заячий хвостик, и увез ее зайчик далеко-далеко в свою избушку, да и говорит девушке:

– Приготовь угощенье из капустных листьев и проса, а я созову гостей на нашу свадьбу.

Вот собрались все гости свадебные.

Что же это были за гости? Расскажу вам о них так, как сказывали мне самому: это все были зайцы, за священника – ворон, чтобы повенчать молодых, а за дьячка – лисичка, а алтарь был под самой радугой.

Но девушке грустно стало, оттого что была она одна-одинешенька.

Вот приходит зайчик и говорит:

– Отворяй-ка двери! Отворяй двери! Гостям на свадьбе весело!

Ничего не отвечает невеста, только плачет.

Ушел зайчик восвояси.

Вот он приходит снова и говорит:

– Отворяй же! Отворяй! Гостям на свадьбе голодно!

Молчит невеста, только плачет.

Зайчик опять ушел.

Снова приходит зайчик и говорит:

– Отворяй же! Отворяй! Гостям на свадьбе скучно!

Молчит невеста, зайчик опять ушел. А девушка сделала соломенную куклу, одела ее в свое платье, сунула в руку черпак и прислонила к чану с просом, а сама пошла домой к матери.

Вот приходит опять зайчик и говорит:

– Отворяй же! Отворяй! – отворил дверь, да и ударил соломенную куклу по голове так сильно, что у нее чепец с головы свалился.

Увидал тут зайчик, что это вовсе не его невеста, да и ушел, пригорюнившись.

Гарт Никс По ту сторону черты

Отряд был невелик, всего шестеро мужчин, немолодых и усталых, да и сам шериф Бьюкон, в свои без малого шестьдесят, давно уж не мог проехать верхом больше пары миль. Отряд и вовсе не собрался бы, если бы Роуз Джексон буквально не повытягивала их из бара – кого за воротник, кого за жилетную пуговицу – оторвав от уютной партии в покер, в четверг вечером. Женщина кричала и стыдила, пока они не оседлали своих лошадей, как это сделал получасом раньше шериф, которого Роуз извлекла из единственной на весь город тюремной камеры, где он только-только прикрыл глаза и собрался вздремнуть, всего же на минутку! Очень трудно противиться Роуз Джексон, когда она вершит правое дело, а особенно в тот день, уж очень веская причина имелась у нее. Ее единственную дочку, Лару Мэй, похитил проходимец, авантюрист, человек с необычной круглой головой и разными глазами, насчет которых те, кто его видел, никак не могли прийти к единому мнению: одни утверждали, что они у него карий и голубой, другие – что зеленый и черный. Он приехал с Востока, что само по себе было неплохо, и расплатился за ужин, ром и комнату золотой пятидолларовой монетой – что было еще лучше. Рассказал, что зовут его Альгамбра, для друзей Джейден, и что он намерен приобрести недвижимость и желал бы взглянуть на два ранчо, выставленных на продажу, – «Дабл-Дабл-Ю» и «Звездный круг». Первое продавали из-за бедственного его состояния и полной невозможности выколотить из него хоть что-то, кроме пыли, а второе – потому что Широкий Билл Джексон умер за четыре года до того, а его вдова Роуз собиралась увезти их дочку на восток в большой город, то ли показать ее доктору (потому что Лара Мэй росла не так чтобы очень сметливой), то ли подыскать ей муженька получше, ведь девчонка входила в возраст и хорошела день от дня. Хотя ростом Лара Мэй не вышла и в плечах была шире, чем полагалось бы красотке, зато пела она так, что все, кто не глух, поддавались ее чарам. Когда Альгамбра приехал посмотреть «Звездный круг», о покупке он и речи не повел. Услышал, как пела Лара Мэй, прокручивая простыни через валики для выжимания, пела и вращала большое железное колесо руками, голыми по локоть и мокрыми от мыльной воды, и даже птицы слетались со всей округи ее послушать – и садились прямо на веревку, где хлопали на ветру мокрые выстиранные ночные сорочки Лары Мэй и ее матери. Альгамбра просто подскакал, схватил девушку и кинул поперек седельной луки – так часто описывают похищения в сказках, но проделать это чертовски трудно, почти никогда похищение не обходится без того, чтобы не оборвалась подпруга или от рывка не пронзило острой болью плечо. Однако в этот раз ничего такого не случилось, Альгамбра выехал на дорогу вместе с Ларой Мэй и почти уже скрылся из виду, когда Роуз выбежала из кухни со своим карабином Шарпса калибра 0,50–70. Она стреляла из него без промаха, если цель была достаточно близко и это не было слишком рискованно, но Альгамбра ускакал уже довольно далеко, к тому же велика была опасность задеть девушку или коня, который к тому же мог поранить ее, падая. Так что Альгамбра ушел, а Роуз потеряла не меньше часа, пока собрала отряд, уж какой смогла, так что след был не раскаленный добела и даже не докрасна, а скорее походил на пепел, который, впрочем, может обжечь сильнее, чем вы думаете. След был еще достаточно теплым, чтобы пойти по нему, даже для старого Бьюкона – а у него имелся опыт, хотя глаза и начали сдавать, из-за чего ему приходилось несколько раз спешиваться, приседать на четвереньки, изучая еле видный, полустертый отпечаток подкованного копыта на засохшей грязи или наклон сломанного стебля кустарника, чтобы потом медленно выпрямиться, вскарабкаться в седло, указать пальцем и возгласить: «Туда», за чем через несколько секунд обычно следовало: «Сдается мне».