Страшные немецкие сказки - [83]
В хронике Титмара Мерзебургского (976-1018) безымянный рыцарь терпит наказание за насильственный захват монастырских земель. Мыши вторгаются в его замок. Он мужественно обороняется от них палкой и мечом. Сразив несколько противников и не в силах сладить с остальными, он велит подвесить к потолку большой сундук и влезает в него. Крышка с грохотом падает. Какое-то время слышатся глухие удары, потом все стихает. Слуги выходят на цыпочках из комнаты и притворяют дверь. Минует день, другой, неделя — мышей нигде не видать. Домочадцы спешат с радостной вестью к главе семьи, но, опустив сундук на пол и подняв крышку, обнаруживают холодный труп. Самые зоркие из них замечают на теле следы мышиных зубов: "Тогда всем присутствующим и прибывшим позже стало ясно, что это карающий гнев Божий поразил его за названное преступление">[497].
Английский хронист Вильям Малмсберийский (1090–1143) рассказывает любопытную историю о мышах, которые "словно под действием колдовских чар" направляли свою злобу на некоего врага германского императора Генриха IV (1056–1106). Еще один враг еще одного Генриха! Этот враг, "личность ненадежная и склонная к мятежу", подвергся мышиной атаке, сидя за пиршественным столом. Из-за стола его отправили на корабль и увезли в море с глаз долой. Однако мыши поплыли следом, и он вынужден был вернуться. Бедняга долго носился туда-сюда в поисках подходящей башни, пока потерявшие терпение грызуны не обглодали его до костей прямо на берегу. Мотивом возвращения беглеца из плавания два века спустя воспользовался Длугош.
В "Путешествиях по Уэльсу" Гиральда Камбрийского (1146–1223) спящего молодого человека по прозвищу Длинные Ноги атакуют жабы, привлеченные его свисающими с кровати пятками. Убегая от мерзких тварей, несчастный взбирается на дерево, но жабы лезут за ним (здесь у Гиральда ошибка — скорей всего, жабы просто запрыгнули ему на ноги) и глодают его плоть.
Историю с жабами поведал также Цезарий Гейстербахский (1180–1240). Надеясь заслужить прощение, один кельнский ростовщик собрал полный ящик хлеба для раздачи нищим, а хлеб превратился в жаб и лягушек. Приходский священник посоветовал напуганному гневом Божиим грешнику провести в ящике ночь. Содрогаясь от омерзения, ростовщик забрался внутрь, а священник на всякий случай запер ящик на ключ. Наутро там белели косточки, а рядом лежали и стонали объевшиеся жабы>[498].
Изложенные легенды, бесспорно, зависят друг от друга, но определить первоисточник не представляется возможным. Кто появился вначале — два Гаттона или два Попеля? Где укрывался беглец — на острове, в одинокой башне или в собственном замке? Кого первым осенила идея спрятаться в сундук или ящик, ставший гробом? Этот мотив наверняка связан с поверьем о ведьме, в чью могилу проникали в облике жабы и мыши нечистые духи, пришедшие за ее душой>[499]. Вообще идея колдовства основательно похоронена под спудом назидательных резюме о каре небесной.
Тема народных обид в легендах о епископе Гаттоне и о немецких феодалах проистекает из датской и польской версий. В Дании народ был не обижен, а наказан голодом, но затем вину за преступление свалили на предателя, преследуемого мышами. В Польше трупы злодейски умерщвленных дядьев мстят сами за себя. В том же ключе многие толкуют феномен мышей из немецкой легенды. Мы помним, что в этих зверьков вселяются души мертвецов, а в нашем случае — души сожженных епископом крестьян.
Признаться, мысль Баринг-Гоулда о душе, воплотившейся в мышь, не понравилась мне еще в Гамельне. Душа принимает множество обличий. Сам же автор упоминает те случаи, когда изо рта спящего или умирающего выползает змея или вылетает пчела. У Афанасьева, Потебни и А.Н. Соболева можно найти аналогичные истории о ласточке, кошке, жабе, лягушке, ящерице, жуке, бабочке, мухе, летучей мыши, кукушке, муравье, павлине>[500]. Если учесть весь этот террариум ("царство" Мефистофеля), на епископа должны обрушиться, по меньшей мере, казни египетские!
Баринг-Гоулд предположил, что корни легенд о мышах-людоедах кроются в человеческих жертвоприношениях, совершавшихся во время голода. Германцы и скандинавы часто приносили в жертву своих правителей. Обреченные на смерть люди (не обязательно преступники) отвозились на священный остров, например Рюген или Гельголанд, и оставлялись на съедение водяным крысам. Хозяином грызунов, а следовательно, патроном жертвователей выступал, конечно же, Один.
