Страшные истории Сандайла - [60]
Джек едва заметно, самыми кончиками пальцев тычет мне в спину. Чувствуя каждый из них кожей, я пошатываюсь, соскальзываю вниз и через мгновение уже лежу ничком в могиле, глядя на прямоугольник неба. Рядом отчаянно извивается разрубленный дождевой червяк. Я встаю и выбираюсь из могилы. Поскольку у нее осыпаются стены, для этого мне приходится предпринять несколько попыток.
Я ору на Джек и сбиваю ее с ног. Ей на лицо падает запутавшийся в моих волосах ком земли. Она смотрит вверх, не двигаясь с места.
– Зачем ты это сделала? – кричу я, судорожно хватая ртом воздух и чувствуя, как в него затекают слезы. – Что с тобой? Почему ты такой стала?
Какая-то часть моего «я» даже не может понять, что означает этот глухой удар кости о кость. Похоже на то, что сначала я слышу его и только потом вижу, как мой кулак влетает в лицо Джек чуть ниже левого глаза. По скуле разливается краснота, переходящая на подбородок. Я бью ее еще раз и останавливаюсь. Мы потрясенно смотрим друг на дружку. Она кривится и касается ушибленного места рукой.
Я слезаю с нее.
Она спокойно садится и несколько мгновений смотрит на меня своими черными глазами.
– Ну хорошо, я тебе скажу.
Она достает из кармана брюк красный блокнот и открывает его. Страницы исписаны синей шариковой ручкой ее аккуратным, с наклоном, почерком.
– Мне всегда не давала покоя мысль, показать его тебе или нет. Не думаю, Санденс, что тебе это понравится. Но если так хочешь, что ж, бери.
Когда сестра вырывает страницы, я протягиваю за ними руку. Но вместо этого она хватает ланчбокс с изображением Снупи и переворачивает его вверх ногами. Наши сэндвичи валятся на грязную землю. Я чувствую запах яблок и арахисовой пасты. Джек сгребает страницы, сует их в ланчбокс, плотно закрывает его и швыряет в только что выкопанную нами могилу. Потом мгновенно откидывает крышку морозильника и бросает туда труп Пятнадцатого, который падает на жестяный ланчбокс, скрывая из виду Снупи. От удара о землю раздается глухой стук. Передняя лапа пса недвижно лежит рядом с извивающимся дождевым червем. Джек хватает лопату и яростно бросает в могилу землю.
– Вот так, Роб, – произносит она, с трудом переводя дух, – если ты в самом деле хочешь узнать, что со мной, ответ лежит там. Для этого тебе надо всего лишь прийти сюда и раскопать могилу. Порыться ручками в разлагающейся плоти и…
– Я расскажу Фэлкону, – говорю я, – ты же психопатка.
– Давай, расскажи, – отвечает она, работая лопатой и не сводя с могилы глаз, – но я тогда тоже молчать не буду. Узнав, что ты меня ударила, он тут же поймет, какая ты на самом деле.
– Джек… – говорю я. – Кэссиди…
– Какой же ты все-таки ребенок. И, по-моему, даже не собираешься взрослеть. Надо же быть такой дурочкой. Неужели ты всю жизнь собираешься торчать здесь, помогая Фэлкону и Мии в их идиотских экспериментах?
Я поворачиваюсь и бегу, но не к Сандайлу, а в противоположную сторону. Вокруг до самого горизонта тянется пустыня. Я несусь вдоль забора до тех пор, пока при каждом вдохе и выдохе легкие будто не разрезают пилой на части, а кожа не окутывается огнем. Сначала позади остаются солнечные часы и источник, потом ветхие сараи на самом краю наших владений. Когда заканчивается утоптанная тропа, перехожу на шаг и, спотыкаясь, бреду в кустах. Здесь так мало деревьев, что земля словно сочится жаром. В голову приходит мысль о гремучих змеях, но мне на них наплевать. Хочется бежать, пока не умру.
– Ненавижу ее, ненавижу ее, ненавижу ее, – выплевываю я на ходу слова.
Ветер коверкает их, и вместо них мне слышится: «Не увижу ее, не увижу ее, не увижу ее».
Нога обо что-то спотыкается, отправляя меня в полет. Руки скользят по глинистому сланцу. Камни настолько нагрелись, что я чуть ли не слышу, как на них шипят ладони. Выступает кровь. Щека лежит на горячей земле. Перед глазами покачиваются стебли стрельчатой травы, буквально в двух шагах маячит заборный столб. Поднимается ветер. Пустыня наполняется стоном. Во рту появляется привкус тошнотворно теплой газировки.
У заборного столба что-то лежит: пылающая на солнце медь. Когда я протягиваю руку и касаюсь ее накаленной поверхности, пальцы нащупывают краешек колокольчика, тут же отзывающегося тихим звоном. Нинева. Я не свожу с колокольчика глаз, точно зная, что она мертва. Ее что-то убило. Мне даже страшно думать, что или кто. В Сандайле больше не осталось ничего, что я любила.
Прикосновение к колокольчику голыми пальцами обжигает, но смотреть на него дальше невыносимо. Энергичным пинком я отправляю его в заросли стрельчатой травы. Он глухо шлепается куда-то в пыль. Ноги несут меня обратно. Из поцарапанных рук сочится кровь, в горло будто насыпали опилок, а голова плавает в океане жары. Но для меня пришло время определиться, кем быть.
Мия у поленницы колет дрова. Издали удары топора кажутся ружейными выстрелами. Увидев меня, она берет небольшую передышку и вытирает со лба пот.
– Что случилось, Роб?
– Мне нужна твоя помощь.
Мне еще не поздно ввести в действие свой собственный План.
К ужину лицо Джек посинело и распухло, а глаз так заплыл, что она практически не может его открыть.
«Мужчина примерно двадцати семи лет, в браке не состоит. Безработный или же занят ручным трудом. В общественном плане маргинал. Скорее всего, ранее привлекался за насильственные преступления. Мотивация для похищения ребенка сводится к…» Так Ди представляет маньяка, лишившего ее младшей сестры много лет назад. До сих пор полиция не может ничего сделать – зацепок нет. Только по крошечной улике – старой фотографии подозреваемого – Ди начинает собственное расследование. Хоть на ней и не видно лица, есть кое-что важное – адрес.
Что скрывается за мечтами? Что хранит молчание, пока продолжается путь? Что показывает свой оскал, когда приходит время остановиться на грани отчаяния? То, что принято не замечать. То, что рано или поздно начинает кричать совершенно незнакомым голосом. То, что заслуживает внимательного наблюдения, пока оно еще мирно спит где-то в глубине…
Эти рассказы о том, что может произойти с каждым, стоит только осознать одну важную вещь: если в вашей жизни есть страх, не стоит толковать себе, что это лишь детское безумство. Ты узнаешь, почему восьмилетний мальчик так сильно боялся темноты; как девочка стала слышать голос из своего дневника; как школьники пытались подшутить над мертвыми, и как четверо ребят мечтали о лучшей жизни, а получили… то, что получили.
Когда шериф Тауншенд видит на дороге человека с двумя ножами, а рядом с ним труп, дело кажется ему предрешенным. Но подозреваемый отказывается отвечать на вопросы, и нет улик, связывающих его с убийством. Шериф обращается к частному детективу Алексу Рурку за помощью. Таинственная история о безжалостном убийце с леденящим кровь сюжетом.
Человечество считает себя царями природы, даже не задумываясь, какие катаклизмы могут его настичь. Когда свирепая природа атакует целые континенты, близкие друзья, что отмечали свадьбу, решают спасти своих близких, которые волею случая оказались в ловушке и обречены. Но герои решают взять всё в свои руки, понимая, что это может стоить им собственных жизней. Содержит нецензурную брань.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
Семь принципов — солнце Империи, ее вдохновение и божество; идеи Первого императора неоспоримы и бесценны, и первая среди них — война: бесконечная, вечная война ради войны. Но времена меняются, и приходит день сложить оружие; этот-то день и ставит Империю перед главным испытанием в ее истории — миром. Содержит нецензурную брань.
Говорят, мы никогда не узнаем, что случилось. Говорят, море хранит свои секреты… Корнуолл, 1972 год. Трое смотрителей маяка бесследно исчезают. Входная дверь запирается изнутри. Часы остановились. В журнале главного смотрителя записи о сильном шторме, но всю неделю небо было ясным. Что случилось с этими тремя мужчинами? Бурное море шепчет их имена. Приливные волны топят призраков. Двадцать лет спустя женщины, которых они оставили, все еще изо всех сил пытаются двигаться дальше. Хелен, Дженни и Мишель должна была объединить трагедия, но вместо этого разлучила их.