Страшно ли мне? - [36]
«Я тебя правильно поняла?»
«Исчезни с глаз моих! Иди, давай!»
И смотрит так, будто я совершила самый страшный в жизни грех.
Что-то тут не так. Так просто не отделаться. Стою, не шелохнувшись.
«Только имей в виду. Ты все равно остаешься активным членом партии, ты по-прежнему нам нужна, будешь время от времени преподавать, раз уж мы тебе разрешили получить высшее образование. Это, знаешь ли, сейчас непозволительная роскошь».
«Совсем ненормальные, — вертится в голове. — Роскошь. Нет бы посылать людей учиться».
«Конечно, конечно, — киваю ему. — Как скажете».
По правде говоря, самое разумное — убраться отсюда побыстрее, пока он не передумал.
Жду Ольгу и Катю на нашей скамейке у пруда. В руках держу маленькую книжечку с моим именем и печатью университета. То открываю ее, то закрываю. Еще и еще. А теперь, и правда, еще раз. Но как сказать братьям? Последний раз Станко пришел к нам в слезах. Долго всхлипывал, прежде чем смог что-то из себя выдавить.
«Ты знаешь, как я хочу учиться. Но мне не разрешают. Говорят, должен остаться в армии. Какого черта я вообще ушел в партизаны? Я же не солдат».
Мне было нечего ему ответить. Теперь все эти мальчишки, у которых отняли юность, навсегда останутся солдатами? Разве кто-нибудь из них был военным по призванию? Очевидно, героизм себя не оправдывает. Он приносит боль и одиночество. Ах, Станко. Как он в детстве радовался, когда по воскресеньям мама давала ему полоску холста. И нитки. Он вышивал, вышивал. Цветы, звезды, солнце, сосны. Маме — красное сердце. Каждому из нас подарил носовой платочек с именами. На каждом платке вышил имена всех членов семьи. И такого мальчика — в армию. Вот так, запросто. Служить всю жизнь.
И Франц. О существовании скольких книг я узнала благодаря ему. Он приносил их домой, и мы разговаривали ночи напролет, мечтали. О чем мечтали, зависело от прочитанной книги. Мы путешествовали по миру, размышляли о тайнах, о счастье, о страдании, о чувстве вины, о Боге, о вере, о дальних странах, куда мы когда-нибудь, а на самом деле совсем скоро, отправимся. Однажды. А теперь? Его опять отправили на румынскую границу. Вместо благодарности за все эти допросы днем и ночью, когда он приходил домой всякий раз еще более бледный, чем обычно, и молчал. На румынскую границу, в такое время. Уже давно, очень давно от него нет известий.
Я им обоим помогу. Как, пока не знаю. И его я тоже просила. Армия не для них. Вот Йоже — да. Он сам хочет быть военным. И семья за него спокойна. И Лойзе разрешили учиться на юридическом факультете, у него слабое здоровье, для военной службы он непригоден. А Драго просто счастлив в своей мореходке, там, на море.
«Приезжайте, приезжайте в гости. Здесь такая красота», — пишет нам постоянно.
Наконец, самый младший. Маленький связной партизанской бригады снова пошел в школу. В тот же класс, куда ходил до войны. Одноклассники на четыре года его младше. Каждый день приходит из школы в слезах. Рядом за партами дети, которые никогда не видели смерти. А он четыре года был связным. Для его одноклассников это ничего не значит. Выдержит ли он? Так гордился своей титовкой, а теперь ее прячет. Боюсь за него. Отец злится, а мама расстраивается.
Снова раскрываю маленькую книжечку. С моим именем. С печатью университета.
«Теперь ты счастлива», — смеется Ольга за моей спиной.
А Катя?
«Он тебя любит. И все у тебя получится».
С удовольствием пригласила бы обеих выпить чаю с чем-нибудь сладким. Но не могу — некуда пока. Думаю, самое время открыться какому-нибудь довоенному кафе.
Милош.
Открываю дверь и вижу его широкую улыбку. Он немного похудел.
«Где ты был?»
«Ох, не спрашивай».
Наливаю ему бокал вина.
«А винцо-то кисловато».
«У нас только такое. Домашнее».
«Давно я не пил вина. Хорошее».
Милош переночевал у нас. Засиделись за полночь. И она тоже. С тех пор, как пошла учиться, стала еще тоньше, черные круги под глазами. Но счастлива. Ждем, что расскажет Милош.
«Я предупреждал про Сталина и Советский Союз, но меня не послушали. Я им говорил, что русские нам покажут. Но меня не послушали. А когда, разозлившись, пришел к Магии, он тоже не пожелал слушать. Выгнал меня из кабинета. А потом за мной пришли».
«Куда тебя отправили?»
«Не спрашивай».
«Выпустили, уже хорошо».
«Когда узнал про эту заваруху со Сталиным, боялся, не захотят признать ошибку и засадят надолго. Правда, боялся. Был уверен, что останусь там».
«На здоровье!»
Предложили Милошу пожить у нас. Пока ситуация с ним не прояснится.
Девочка проснулась.
«Как она на тебя похожа», — говорит Милош, и с восхищением на нее смотрит. Не на малышку. На ее мать. Я ревную? Нет, уже нет.
1952
Наконец, мы с мамой остались вдвоем. Тоне привез нас сюда. Мама говорит, что это курорт на водах.
Я вообще-то не знаю, что такое курорт. Но утром мы пошли в бассейн. С теплой водой и пузырьками. Долго сидели в теплой воде, я проголодалась. Очень сильно. Утром здесь дают тёплый хлеб с клубничным джемом. А дома у нас всегда только сливовый. В это время на кухне стоят большие тазы со сливами и сахаром. Мы все должны помешивать. Быстро, потому что все кипит и брызжет во все стороны. На стены, на полки, на нас. Когда джем уже в банках, приходят дяди, мамины братья, и белят кухню. А в кладовке стоит тысяча, наверняка почти тысяча банок со сливовым джемом. Сливовый джем утром, сливовый джем вечером.
Для 14-летней Марины, растущей без матери, ее друзья — это часть семьи, часть жизни. Без них и праздник не в радость, а с ними — и любые неприятности не так уж неприятны, а больше похожи на приключения. Они неразлучны, и в школе, и после уроков. И вот у Марины появляется новый знакомый — или это первая любовь? Но компания его решительно отвергает: лучшая подруга ревнует, мальчишки обижаются — как же быть? И что скажет папа?
Без аннотации В историческом романе Васко Пратолини (1913–1991) «Метелло» показано развитие и становление сознания итальянского рабочего класса. В центре романа — молодой рабочий паренек Метелло Салани. Рассказ о годах его юности и составляет сюжетную основу книги. Характер формируется в трудной борьбе, и юноша проявляет качества, позволившие ему стать рабочим вожаком, — природный ум, великодушие, сознание целей, во имя которых он борется. Образ Метелло символичен — он олицетворяет формирование самосознания итальянских рабочих в начале XX века.
В романе передаётся «магия» родного писателю Прекмурья с его прекрасной и могучей природой, древними преданиями и силами, не доступными пониманию современного человека, мучающегося от собственной неудовлетворенности и отсутствия прочных ориентиров.
Книга воспоминаний геолога Л. Г. Прожогина рассказывает о полной романтики и приключений работе геологов-поисковиков в сибирской тайге.
Впервые на русском – последний роман всемирно знаменитого «исследователя психологии души, певца человеческого отчуждения» («Вечерняя Москва»), «высшее достижение всей жизни и творчества японского мастера» («Бостон глоуб»). Однажды утром рассказчик обнаруживает, что его ноги покрылись ростками дайкона (японский белый редис). Доктор посылает его лечиться на курорт Долина ада, славящийся горячими серными источниками, и наш герой отправляется в путь на самобеглой больничной койке, словно выкатившейся с конверта пинк-флойдовского альбома «A Momentary Lapse of Reason»…
Без аннотации.В романе «Они были не одни» разоблачается антинародная политика помещиков в 30-е гг., показано пробуждение революционного сознания албанского крестьянства под влиянием коммунистической партии. В этом произведении заметно влияние Л. Н. Толстого, М. Горького.
Книга представляет сто лет из истории словенской «малой» прозы от 1910 до 2009 года; одновременно — более полувека развития отечественной словенистической школы перевода. 18 словенских писателей и 16 российских переводчиков — зримо и талантливо явленная в текстах общность мировоззрений и художественных пристрастий.
Словения. Вторая мировая война. До и после. Увидено и воссоздано сквозь призму судьбы Вероники Зарник, живущей поперек общепризнанных правил и канонов. Пять глав романа — это пять «версий» ее судьбы, принадлежащих разным людям. Мозаика? Хаос? Или — жесткий, вызывающе несентиментальный взгляд автора на историю, не имеющую срока давности? Жизнь и смерть героини романа становится частью жизни каждого из пятерых рассказчиков до конца их дней. Нечто похожее происходит и с читателями.
«Ты ведь понимаешь?» — пятьдесят психологических зарисовок, в которых зафиксированы отдельные моменты жизни, зачастую судьбоносные для человека. Андрею Блатнику, мастеру прозаической миниатюры, для создания выразительного образа достаточно малейшего факта, движения, состояния. Цикл уже увидел свет на английском, хорватском и македонском языках. Настоящее издание отличают иллюстрации, будто вторгающиеся в повествование из неких других историй и еще больше подчеркивающие свойственный писателю уход от пространственно-временных условностей.
«Легко» — роман-диптих, раскрывающий истории двух абсолютно непохожих молодых особ, которых объединяет лишь имя (взятое из словенской литературной классики) и неумение, или нежелание, приспосабливаться, они не похожи на окружающих, а потому не могут быть приняты обществом; в обеих частях романа сложные обстоятельства приводят к кровавым последствиям. Триллер обыденности, вскрывающий опасности, подстерегающие любого, даже самого благополучного члена современного европейского общества, сопровождается болтовней в чате.