Мойдодыр. Это не молочница. Это какой-то засранец, грязнуля.
Мать. А почему он лежит на полу?
Мойдодыр. Обычная история. Он потерял чувство реальности.
Мать. Мойдодыр, да ведь он весь зеленый.
Мойдодыр. Молодо-зелено, дорогая. Зачем ты проснулась?
Мать. Поспишь тут, если дверь открыта… Закрой… Ну вот, заскрипел!
Мойдодыр(скрипя). Это не я… это дверь…
Мать. Это ты скрипишь, скрипун…
Мойдодыр. Дверь… Уверяю тебя, дверь…
Мать. Какой ты у меня скрипучий… Все скрипит и скрипит, скрипит и скрипит… Мой… мой… мой…
* * *
Одиннадцатый, последний.
Без пяти секунд покойник,
взгромоздясь на подоконник,
тихо скажет миру «ох»,
завершив последний вдох.
А потом случится то, что
называлось, что ли, прошлым:
за стремительный полет
все сначала проживет.
А у нас полегче случай,
потому что я везучий,
худо-бедно, а везет –
не снесет, не занесет.
Отчего же я так четко
то и это знаю – к черту
будто падаю,
лечу
и кричу,
и жить хочу.
