Страшилки обыкновенные - [3]

По-настоящему ужас я лишь один раз испытала в детстве. Было так. Она к нам приходит однажды домой, я в комнате играю и слышу, как разговаривает в прихожей с бабушкой. Просит, чтобы я пописала в баночку… и ей дала. У меня спина похолодела. В баночку писать… Бабушка тоже не понимает… зачем мне в баночку писать? А Каплан говорит, вы, говорит, не бойтесь, тут ничего такого, это же как лекарство… ребенка моча, маленького… мне только баночку… и все… Она чем-то болела… А тогда даже не знали слова такого «уринотерапия»… это теперь грамотные. Я так испугалась… в баночку писать… что спряталась под кровать… А бабушка тоже: вы это бросьте, кто же так лечится?

А через год Каплан умерла. Я в школу пошла… У нее цвели китайские розы на подоконнике… Сын играл в филармонии на скрипке.

Стало быть, пятый.

Ленин… Наполеон… Хеопс…

Опять же Александр Македонский… Опять же Мао Цзэдун…

Почему они такие большие?.. Такие непомерно… огромные?

А я маленький-маленький…

Это ужасно.

Пауза.

А Шекспира не было. И Гомера не было.

«Быть или не быть» – было и есть. А Шекспира нет и не было.

И быть не может. И Гомера не может. Быть.

Не может и не могло.

Пауза.

Ну изберут меня президентом… Ну дадут мне советников…

А дальше что?

Я же маленький… Маленький…

* * *

Она. Пьянствуешь? Я вкалываю с утра до ночи, деньги зарабатываю, а ты, значит, пьянствуешь?

Он. Ничего подобного… я уже прекратил…

Она. Ну и свинья! Опять допился до чертиков!

Он. Ничего подобного… Поклеп!..

Она. Какой поклеп, зараза, я что – не вижу?!.

Он. Где? Где ты видишь?..

Она. Посмотри в бутылку, кретин!

Он. А, эти?.. На донышке?.. Эти не в счет.

Она. Не можешь сосчитать даже!.. «Не в счет»!

Он. Могу. Пять штук.

Она. Не пять, а семь!

Он. Раз… два…

Она. Скотина!

Он. Почему ты ругаешься?.. Такие малюсенькие… не в счет!..

Она. Идиот! Не переворачивай!

Он. Ай-ай-ай…

Она. Дави их, дави! Ну что ты уставился!

Он. Как?.. Давить?.. Чем… давить?..

Она. Руками дави! Брезгуешь?

Он. Ма-а-а-алюсенькие…

Она. Как разводить, так не брезговал! Дави, тебе говорю!

Он. Ша! Не разбегаться!

Она. Либерал!

Он. Ма-а-а-а-алюсенькие… как же я таких… я таких не буду… давить…

Она. Что же это за горе на мою голову!..

Он. Как давить, когда у него лицо… вон чье…

Она. Чье лицо?

Он. Антонины Степановны…

Она. Я тебе покажу, «Антонины Степановны!» Дави гада!

Он. Да вот же… Антонина Степановна…

Она. Где Антонина Степановна?..

Он. Антонина Степановна!.. Вот!..

Она. Ты что пил, гад? Почему у него лицо мамино?

Он. А ты его… ее спроси!

Она. Чтобы я с ними еще разговаривала?!. Да?.. Никогда в жизни!

Он. Антонина Степановна!

Она. Молчать!

Он. Я – что?.. Я как лучше хотел…

Она. Мама, это ты или не ты?

Он. Пищит.

Она. Тебя не спрашивают.

Он. Я к Антонине Степановне всегда хорошо относился… Это она меня… а не я ее…

Она. Ну хватит! Хватит уже!

Он. Нет, скажу. Я ее уважал, я ей, помнишь, цветы… и подушечку… для иголок… А она меня как?.. А как ты… Вон, взгляни на того… Узнаешь?.. узнаешь?..

Она. Вот сволочь. Допился…

Он. Узнала?

Она. Я… такая… поношенная?..

Он. Почему?.. Ты еще ничего. Честно тебе говорю. В смысле внешности…

Она. Это я с тобой такой стала… Это ты меня довел… паразит!

Он. А говоришь, раздавить… Самой жалко.

Она. Я же лучше… я ж не такая?..

Он. Убежит… Ты не убегай… Бегать… по скатерти… Нельзя…

Она. Почему она… оно… кривляется?

Он. Меня спрашиваешь?

Она. Кто пьет – с того и спрос.

Он. Я за других не ответчик. Это твое… подобие… Оно… это… само…

Она. Что – само?..

Он. …выражается.

Она. А когда-то ангелом называл… «Ангел мой…»

Он. Может… кружкой накрыть?.. На всякий случай…

Она. Чем-нибудь попрозрачнее… Чтобы темно не было.

Он. Стаканом как раз… Вот так… И Антонину Степановну… тоже стаканом…

Она. Осторожно, не придави.

Он. А вон я… с рожками!..

Она. Урод какой…

Он. А меня – рюмочкой…

Она. Несчастье мое…

Он. Вот так… Ничего, ничего…

Она. Остальных – с глаз долой!

Он. Кыш!.. Кыш!.. Кыш!..

* * *

Шестая.

…Днем. Еще пяти не было… Теперь я понимаю, он меня отслеживал, ждал… Я вошла в парадную, он сразу набросился, нож к горлу… в угол прижал… вас технология интересует?.. Да, у нас темный закуток сразу налево, грязный, вонючий, я даже испугаться не успела… «Пикнешь – убью!..» А я: «Спокойно, спокойно!..» Низенький, на полголовы меня ниже, руки крепкие, а у меня: «спокойно, спокойно!..» И потом, больно когда стало, только одно: скорее бы… И он еще меня боялся, понимание этого было совершенно отчетливое, что боялся, боится… не то что закричу там, а просто боится – вообще боится меня, трус.

А насчет того, что «расслабься и получи удовольствие», это я не знаю, кто придумал, это полная чушь. И насчет «расслабься», и насчет «удовольствия»… Посмотрела бы я на этих расслабленных…

Он кончил и убежал. Сумочка так и осталась на плече висеть, кожаная, итальянская – с деньгами, с ключами, с паспортом, не тронул… Я поднялась на третий этаж, открыла дверь ключом, вошла в прихожую. Тут у меня в голове и образовалось это слово: что со мной сделали. Я села на пол и зарыдала. Такая истерика была, никогда такой не было. И в ванной все плакала, под душем, и потом зачем-то занавески сняла, не знаю зачем, и все плакала, плакала.

Муж пришел, подвыпивший, я уже успокоилась, у мужа, у начальницы мужа, день рождения был на работе, он уставился в телевизор, я ему цветной капусты пожарила. Сказала, что плохо чувствую себя, наверное, заболела, не могу, спать легла, а он смотрел детектив… или триллер. Мужу нельзя говорить, твердо решила. Нельзя.