Страшила - [19]

Поначалу — со слов папы — вроде бы получалось, особенно при сокрушающем коммунизме!.. Да и потом, уже в Российской действительности, но только пока Павлик оставался грудным… Как только малыш пошёл в садик, мама свихнулась окончательно!.. Хотя нет, окончательно она свихнулась после гибели папы… А пока просто перестала ночевать дома, сутки напролёт, занимаясь мирской деятельностью при церкви…

Начались скитания Павлика по детским садам, а потом и школам. Как только на собрание приходила сама мама, а не бабушка или папа — просили перевестись в другое воспитательное или образовательное учреждение, потому что так уж получилось, не обессудьте… Поначалу Павлик пытался бороться с ситуацией, постоянно заводил на новом месте новых друзей… но потом просто устал!.. Тем более что и друзья эти оставались друзьями лишь до поры до времени — пока не увидят его мамочку. Потом Павлик, как правило, становился сынком фанатички или и вовсе сатанинским отродьем!.. Так что местный ПАВЛЫШ — это, своего рода, уменьшительно-ласкательное от настоящего имени… Могло быть и хуже.

Тошка вспомнил себя. Он сменил всего одну школу, а сопли вспузырил, будто его каждый день в новый класс отправляли! Да ещё так вот, по матушке величали!..

Было стыдно перед Павликом. Приходилось краснеть и прятать взор…

Павлик устал. Более того, ему стало всё равно на всё! Пускай хоть мир вокруг треснет — какая разница, ведь царящее равнодушие — и того хуже!

Он ошибался. Худшее ждало впереди… А пока он придумал эту свою улыбочку, за которой он мог всецело наслаждаться одиночеством, при этом никого ни на что, не провоцируя, хотя и ненавидя до степени выцарапывания глаз!

Тошка кивнул — он это уже давно заметил…

Отец тоже сдался — принялся пить, а потом и вовсе уехал в командировку… на Кавказ. Бабка плакала сутки напролёт, а мать всё тискала иконки и образки, заставив дом миллионами свечей! Бабка визжала, что всё это похоже на поминки ещё при жизни, на что мама то и дело крестилась и улыбалась точно такой же улыбочкой, явно наслаждаясь ритуальным процессом, смысл которого был известен лишь ей одной!..

Отца привезли через неделю на выкрашенной в хаки «буханке», с чёрными номерами — регион 50 — и красным крестом на боковой двери… Бабка грохнулась в обморок, не переступив порога, а мамино лицо как-то странно исказилось, будто ей на голову надели полиэтиленовый пакет, сквозь который она пыталась прорваться без помощи рук — одним лишь напором, точнее, волей… или верой!.. Она отошла от приоткрытой двери и, никак не реагируя на ошарашенного водителя, принялась откровенно молиться посреди комнаты, бухаясь лбом об пол и жутко завывая на всю квартиру!

Тогда Павлик впервые в жизни услышал «Отче наш»… И запомнил… С первого раза — говорят, так бывает из-за шока! Организм превращается в машину. В базовый ПК, с ПЗУ, рассчитанным на бесконечность!..

Отцу прострелили позвоночник в районе поясницы, но он выжил… хотя и не мог шевелить ногами. Врачи говорили, что нужно время… а попутно, прятали взоры…

Годы ушли на восстановление, но отец и впрямь поднялся! Утерянная было воля к жизни, взыграла с новой силой, тем более, что денег совсем не осталось!.. Только пенсия бабки — мать за свой труд денег не брала даже в столь трудной ситуации, предпочитая молиться изо дня в день, в надежде на счастливый исход… То, что выделило на лечение МВД, — жалкие крохи страховки, да какая-то там материальная компенсация — давно закончилось… по сути, не успев и начаться! Кризис — это такой же ненасытный монстр, остервенело вгрызающийся в карман!.. Когда он всё же насытился и сошёл на нет… остался лишь пустой холодильник и куча долгов…

По существу, питался лишь Павлик… Отец постоянно ссылался, что он не голоден и поест ПОТОМ, а бабка сосала заготовленные сухари из чёрного хлеба. Сердце Павлика разрывалось, но он понимал, что ТАК НАДО!

Было хуже, чем в блокадном Ленинграде!.. Там, по крайней мере, все были в одинаковых условиях: все голодали, мёрзли, пытались выжить! Даже если не сами, так хотя бы прокормить детей!.. Пожалуй, это единственное сходство…

Тут же, всё обстояло иначе… Была одна отдельно взятая семья! Семья, у которой была вера!.. И вера эта несла к небесам тысячи люкс света! Однако на её пути отчего-то возникали вовсе не воздушные замки… а порядком окислившиеся батарейки!.. Так что сил, в конце концов, просто не осталось… Как ни осталось их у заблудшего путника, ищущего спасительный оазис в раскалённой добела пустыни!..

Вокруг матерились, убивали, насиловали, одновременно мочились по пьяни на стены церквей… И, в то же время, жрали в дорогих ресторанах, трахали шлюх в гостиничных люксах и ездили на шикарных автомобилях!.. У них не было веры — лишь похоть!

Но эта похоть давала им всё!

Павлик понял, что он ненавидит вообще всех!

Но это был ещё не конец.

Отец встал и пошёл работать. На прежнее место. Правда взяли лишь обычным опером… Выбирать не приходилось — Павлик, школа, вконец спятившая жена и почтовый ящик на первом этаже, уже не способный вмещать штрафные квитанции и повестки в суд — их просто несли к двери и подсовывали в щель!..