Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно - [6]
Это вполне отвечало представлениям о «вечном настоящем», включающем прошлое и будущее в едином монолите. В таком объемном недвижном трехмерном времени, как в магическом кристалле, было воплощено все.
Изучение перспективы отражало стремление наиболее точно изобразить природные объекты, какими мы их видим. И не случайно мудрый Николай Кузанский сопоставлял измерение и познание. Поиски точности художники Возрождения справедливо называли наукой. «Благодаря живописи, — писал Альбрехт Дюрер, — стало понятным измерение Земли, вод и звезд, и еще много раскроется через живопись». Он писал о теории пропорций человеческого тела. Рисунок был для него не только средством выразить некую идею, но и способом познания окружающего мира. Только будем помнить: остро ощущая перспективу, четко передавая ее на своих рисунках, создавая превосходные реалистические пейзажи, Дюрер оставался мистиком — верил в чудеса, предполагал наступление конца света (изобразив это в гениальных гравюрах), имел видения (одно из них — всемирный потоп — запечатлел в акварели).
Другой титан Возрождения — Леонардо да Винчи — постоянно подчеркивал величие точных наук: «Мудрость есть дочь опыта»; «Кто спорит, ссылаясь на авторитет, тот применяет не свой ум, а скорее память»; «Не пиши о свойствах времени отдельно от геометрии». Интересно, что некоторые его высказывания можно с некоторой условностью отнести в разряд, как мы теперь говорим, научно-технических прогнозов. Историческую перспективу он ощущал порой очень остро. Например, предсказывал: «Люди будут разговаривать друг с другом из самых отдаленных стран…», «Люди будут ходить и не будут двигаться, будут говорить с тем, кого нет, будут слышать того, кто не говорит».
…Феодальное средневековье не очень благоприятствовало дерзновенным открытиям. Но ведь эти десять с лишним веков не оставались однообразными. Всякое бывало: и опустошительные войны, и периоды расцвета культуры и торговли. В XII веке начинается «предвозрождение»: появляются в Европе университеты, быстро распространяется образованность. В городе Шартре, например, возникла своя философская школа, где много внимания уделялось наукам и учениям древности. Один из ее учителей Бернард Шартрский говорил: «Мы подобны карликам, усевшимся на плечи великанов; мы видим больше и дальше, чем они… потому, что они нас подняли и увеличили наш рост своим величием». В этих словах — ясное понимание исторической перспективы и перспектив познания.
Конечно, нельзя полно характеризовать эпоху одним каким-то словом, понятием. И все-таки самое существенное для Возрождения — ощущение перспективы. В самом широком смысле — перспективы. И зримая видимость дали (Петрарка, взошедший на гору), и живописное изображение (многочисленные картины, трактаты о геометрической перспективе), и чувство неведомого за линией горизонта (Колумб), и стремление за горизонт знания (Николай Кузанский), и представление об исторической перспективе в прошлое (Данте) и будущее (Леонардо да Винчи), и вера в величайшие предначертания человека, в бесконечные возможности человеческой личности (это уже перспектива, уводящая в глубины самопознания).
Свобода личности
Что нового мог привнести в свою яркую и противоречивую эпоху Джордано Бруно? Что доказал он своей мученической смертью? Своей добровольной и страшной казнью? В дым и прах обратилось его тело. В бессмертие души он не верил. Понимал, что прекращается навсегда его жизнь — единственная в вечности Вселенной.
У него была возможность выбора. Он избрал для себя смерть.
Разве не лучше было бы продлить свое существование? Во Франции Генрих Наваррский перешел в католичество и смог стать великим государем. А отречение Галилея? Неужели оно хоть сколько-нибудь повлияло на развитие астрономии, физики?
Мир не перевернется, если лицемерно признать недвижность Земли; даже малая песчинка не шелохнется от этого.
Верность научной идее доказывается или опровергается фактами, а не подвигом самопожертвования.
Чего же достиг и к чему стремился Джордано Бруно?
Чтобы уяснить это, надо познакомиться не только с его жизнью, идеями, личностью, но и чуть внимательней приглядеться к его эпохе.
Столетиями накапливались противоречия в европейском обществе: между замкнутыми феодальными поселениями и растущим ремесленным производством, развивающейся торговлей; между религиозными догмами о мироустройстве и знаниями о мире, выработанными в труде, на опыте, в путешествиях; между властями светскими, государственными и владыками церковными; между возвышенными проповедями и низменными поступками духовенства… Короче, противоречий накопилось много, и они обострялись со временем.
Старая заскорузлая, задубевшая оболочка феодальной государственности не могла сдержать рвущиеся изнутри животворные силы. Люди нового времени «не вписывались» в узкие, принижающие человека рамки старого мира. В XVI веке таких людей было уже немало в разных слоях общества.
Не устраивала свободную человеческую мысль картина мира, которую столетиями навязывали людям церковники. Возвышенный и окрепший человеческий разум устремлялся в космические запредельные дали, круша жесткие хрустальные сферы, стиснувшие вселенную средневековья…
Главное внимание в книге Р. Баландина и С. Миронова уделено внутрипартийным конфликтам, борьбе за власть, заговорам против Сталина и его сторонников. Авторы убеждены, что выводы о существовании контрреволюционного подполья, опасности новой гражданской войны или государственного переворота не являются преувеличением. Со времен Хрущева немалая часть секретных материалов была уничтожена, «подчищена» или до сих пор остается недоступной для открытой печати. Cкрываются в наше время факты, свидетельствующие в пользу СССР и его вождя.
Очередной том популярной детской энциклопедии "Я познаю мир" посвящен природе нашей Родины. Вам предстоит совершить увлекательное, хотя и нелегкое, мысленное путешествие по нашей стране: побывать в разных ее регионах, изучить ландшафты, узнать особенности рельефа, заглянуть в недра и глубины геологической истории. Автор, многие годы работавший геологом и географом, надеется, что после знакомства с этой книгой Россия станет для вас чуть ближе, родней, понятней... и загадочней. Ведь надо еще очень много узнать о ней, чтобы жить в согласии с окружающей природой и разумно, рачительно использовать ее богатства.
Существует анекдот. Незадолго до смерти Сталин оставил два запечатанных конверта. На одном надпись: «Вскрыть в трудное время». На втором: «Вскрыть в критическое время». Когда наступило трудное время, вскрыли первый конверт. Записка: «Сваливайте все на меня». Когда наступило критическое время, вскрыли второй конверт. Записка: «Делайте, как я». А действительно, что завещал нам И. В. Сталин? Не пора ли нам уже «вскрыть второй конверт»?
Колумб, Магеллан, Кортес, Васко де Гама, Америго Веспуччи, Ермак, Хабаров, Лаптев, Пржевальский, Крузенштерн… Какая сила влекла этих великих путешественников в неведомые земли, для чего они снаряжали экспедиции и отправлялись в далекие и опасные странствия, рискуя своим здоровьем, а то и жизнью?Одних привлекала романтика приключений, другие стремились к славе и богатству, третьи искали новые земли для своего отечества, четвертые надеялись сделать научное открытие…О ста самых выдающихся экспедициях, изменивших наши представления о земле, рассказывает очередная книга серии.
Слово «пират» появилось в Древней Греции. Слова, имеющие с ним общий корень, означают: испытание, опыт; покушение, опасное предприятие; нападение, схватка; подвергаться искушению. Действительно, пиратский промысел привлекал искателей удачи, готовых подвергнуться трудным испытаниям, нападать, вступать в схватки, осуществлять опасные предприятия. Конечно же, этих людей искушала возможность богатой добычи.Образ пирата прочно вошел в приключенческую литературу, а затем в кинематограф. Моряками-разбойниками, флибустьерами, каперами, викингами, витальерами, корсарами и прочими «джентльменами удачи» (которым она улыбалась далеко не всегда) порой восхищались, но чаще рассказывали о них страшные истории.О самых знаменитых морских разбойниках рассказывает очередная книга серии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.