Странствия - [195]

Получив эти сведения, командующий дон Франсиско приготовился встретить гостей, как подобает, и из вящей предосторожности все время высылал баланы на разведку, так что они только и делали, что сновали взад и вперед. Наконец на следующий, воскресный, день в девять часов утра мы увидели наши баланы, гребущие изо всех сил. С них кричали: «К бою, к бою, к бою, ради Христа — неприятель подходит!» Это известие вызвало большое возбуждение на армаде. Командующий надел на себя богатые доспехи из алого атласа с металлическими пластинками и украшениями из позолоченных гвоздей. С большим мечом в руках, он сел в маншуа с хорошими гребцами и обошел все корабли, веселым и воинственным видом своим вселяя бодрость в капитанов и солдат, которых называл братьями и сеньорами, напоминая им, кто они такие и то, что наказывал им помнить отец магистр Франциск, который денно и нощно молится за них господу нашему. И слезы его и молитвы, говорил он, будут, несомненно, угодны господу и услышаны им, так как отец магистр — человек всем известной святости, а поэтому всем им надлежит приложить возможные старания, чтобы покрыться славой, ибо и флот этот, и воинство на нем носят имя Иисуса, которое святой отец нарек им перед отплытием. К сказанному он прибавил еще кое-что в том же духе, весьма уместное в такое время и при такой обстановке. Слова его были приняты очень весело; все громко восклицали, что готовы, не рассуждая, умереть за Христа, как истинные христиане. Едва командующий успел подняться на свою фусту, как появилась неприятельская армада, которая под устрашающие крики и оглушительный грохот различных инструментов спускалась вниз по реке строем, который я опишу ниже.

Глава CCVI

О жестокой битве между нашими и ашенцами на реке Парлес и чем она закончилась

В авангарде неприятельской армады шли три турецких галиота и ланчара командующего Бижайя Соры, называвшего себя королем Педира; все остальные суда следовали за ними в десять рядов по шести в ряд, так что общее число гребных судов составляло пятьдесят восемь, ибо прочие были ланчары и фусты, снабженные бомбардами, установленными на носу, недальнобойными полуэсперами и фальконетами, стрелявшими по оси судна, не говоря уже о каморных трехфунтовых пушках и прочих мелких орудиях, которых у неприятеля было более чем достаточно. Течение помогало ашенцам, кроме того, у них были отличные гребцы, налегавшие на весла с отчаянной силой под звуки воинственной музыки, и все это вместе с криками гребцов и бесчисленными выстрелами из аркебузов вселило в душу такой страх и ужас, что удержаться от дрожи было невозможно.

Едва авангард противника показался из-за мыса, образованного с юга излучиной реки, за которым укрылись наши, чтобы встретить врага должным образом, как его авангард из трех турецких галиотов и ланчары с командующим напали на наш первый ряд, состоящий из трех фуст. Фуста командующего шла посередине, а по бокам — суда Диого Соареса и Гомеса Баррето, придворного герцога Брагансы. Тут неприятель поспешил дать по нашим судам первый залп, но господу нашему было угодно, чтобы он не причинил нам ни малейшего вреда. Вслед за этим между обоими авангардами завязалась битва, в которой встретились командующие; обе стороны сражались с большим мужеством и так беспощадно, как только могут сражаться злейшие враги, но угодно было господу нашему, чтобы с фусты Жоана Алвареса последовал вдруг столь удачный выстрел, что на ланчаре Бижайя Соры было разом убито сто мусульман, и она пошла ко дну. Три галиота бросились на помощь утопающим и своему командующему, но спутались снастями и уже не могли распутаться. В это время подгоняемый течением второй ряд судов навалился на первый ряд, а затем и третий на второй, и так далее. Все суда неприятеля сбились в одну кучу и преградили реку во всю ширину. Наша артиллерия воспользовалась этим и дала по противнику три залпа, каждый из которых попал точно в цель, и девять ланчар немедленно пошли ко дну, а все прочие оказались сильно повреждены, ибо большинство наших орудий стреляло картечью.

Видя этот успех и то, что господь во всем способствует нашей победе, португальцы исполнились такой храбрости и отваги, что с именем Иисуса на устах на четырех фустах бросились на абордаж шести судов противника и засыпали его горшками с порохом и камнями — о пулях я уже не говорю, так как пальба из мушкетов не прекращалась ни на мгновение. Этот славный бой был настолько жарким, что за полчаса нашим удалось перебить чуть ли не две тысячи противников. Гребцы ашенцев пришли от этого в великий ужас и бросились в реку, но из-за сильного течения почти все скоро утонули. Оставшиеся в живых попытались еще некоторое время храбро защищаться, но, видя свою слабость и зная, что их ожидает неминуемая смерть, ибо наши косили их из мушкетов, а они между тем не могли воспользоваться ни ручным оружием, ни артиллерией, а кроме того, мучились от ожогов, полученных от взрывов наших пороховых горшков, — вынуждены были или почли разумнейшим предпочесть воду нашему огню. Все они бросились за борт, но, так как были изранены, обожжены и настолько утомлены и обессилели от боя, что едва могли двигать руками и тут же пошли ко дну, причем не уцелел ни один человек, избавив нас тем самым окончательно от себя. Воздав за победу великие благодарение и хвалу господу нашему, мы завладели всей армадой неприятеля, за исключением тех девяти судов, которые пошли ко дну в самом начале боя, и трех, спасшихся бегством. На одном из них спасся и Бижайя Сора, как говорят, находившийся при смерти после аркебузной раны. На неприятельской армаде оказалось триста орудий, большей частью фальконетов и трехфунтовых камерных, в числе которых шестьдесят два с гербами государя нашего короля, захваченных у нас в былые времена, кроме этого, восемьсот мушкетов и бесчисленное количество копий, пик, мечей, турецких луков с большим запасом стрел, крисов и дротиков, украшенных золотом, которого кое-кому из наших досталась изрядная доля. Командующий немедленно приказал переписать своих людей, причем оказалось, что с нашей стороны погибло всего двадцать шесть человек, из коих только пять португальцев, а остальные рабы и матросы, служившие гребцами на фустах; раненых же было всего сто пятьдесят, из них семьдесят португальцев — трое из них впоследствии умерли, а пять остались калеками.