Странствия - [178]

Таков был конец великого Диого Соареса, которого в этом королевстве Пегу судьба вознесла настолько, что он получил титул брата короля, считающийся там наивысшим, имел двести тысяч крузадо ежегодного дохода, командовал восьмьюстами тысячами людей и был поставлен как правитель выше всех четырнадцати государей, над которыми главенствовал тогда король Бирмы. Но таково свойство всех мирских благ, особливо же дурно приобретенных — всегда являться причиной и источником всяких бед.

Глава CXCIII

Как Шеминдо пошел на сатанского шемина и что при этом произошло

Но вернемся к Шеминдо, о котором уже долгое время не было речи. С каждым днем тиранический и алчный сатанский шемин умножал насилия и жестокости, которые распространял на всех своих подданных, убивая и грабя всякого, кто, как ему казалось, владеет деньгами или чем-либо, на что можно было позариться. Дело дошло до того, что, как уверяют, только за семь месяцев мирного правления в Пегу он умертвил шесть тысяч купцов и богачей, не говоря о древнего рода дворянах, владевших по праву наследства землей, дарованной их предкам. Все это возбудило к шемину такую ненависть в народе, что большая часть войска передалась Шеминдо, который к этому времени успел занять города Дагун, Мейдо, Далу и Коулан ^{343}, до самых границ Шары, откуда он выступил с двухсоттысячным войском и пятью тысячами слонов, намереваясь окружить шемина в его столице. Подойдя к Пегу, где тиран находился в это время со всем своим двором, Шеминдо велел обнести город со всех сторон рвами и очень прочными валами и несколько раз пытался взять его приступом. Но проникнуть в Пегу оказалось не так легко, как он думал, так как осажденные оказали отчаянное сопротивление. Поэтому, изменив, как человек разумный, свой первоначальный замысел, он коварно заключил с тираном двадцатидневное перемирие на том условии, что по истечении этого срока тот вручит ему сто бис золота (что составляет пятьсот тысяч крузадо), а он откажется от всех прав и притязаний на королевство Пегу. Все это было, как я уже говорил, лишь притворством, ибо этим способом Шеминдо хотел добиться своего с наименьшими для себя потерями. Итак, перемирие наступило, все с обеих сторон успокоилось, и осажденные и осаждавшие стали общаться друг с другом. И вот в эти дни перемирия, за два часа до рассвета в лагере Шеминдо начинали сладкозвучно играть на местных инструментах, отчего все население города высыпало на городские стены, любопытствуя узнать, что эта музыка означает. Но тут она вдруг смолкала, и из рядов осаждающих выходил глашатай. Это был священник, почитаемый всеми за святого; очень грустным и проникновенным голосом он произносил следующее:

— О люди, люди, коих природа наделила слухом, чтобы слышать, внемлите голосу святого военачальника Шеминдо, ясного зерцала, которому всевышний повелел вернуть вам прежнюю свободу и покой ваш. Сей муж от имени Киая Нивандела, бога сражений на поле Витау, запрещает всем вам поднимать руку против священного воинства, радеющего о благе народа пегу и кровного брата самого ничтожного из его бедняков. А если кто из вас выступит против этого войска рабов господних или помыслит учинить ему какой-либо вред, то быть ему проклятым, стать безобразным и черным, как сыновья ночи, которые с ядовитой слюной своего гнева испускают жестокие крики бешенства, пожираемые раскаленными деснами дракона усобицы, коего истинный бог всех божеств осудил на вечное проклятие. Тем же, кто, движимый братскими чувствами, покорно выполнит возвещаемое мною веление, будут дарованы вечный мир в этой жизни и много благ и богатств на том свете, и когда умрут они, души их очистятся и станут столь же угодными богу, как души святых, кои, танцуя в солнечных лучах, уносятся в место небесного упокоения, уготованного им господом.

После этого музыка начинала снова играть, но очень громко, и оглушительные звуки ее вместе со страшными угрозами глашатая производили столь сильное впечатление на осажденных, что только за семь ночей, в течение которых произносили эти речи, на сторону Шеминдо перешло свыше шестидесяти тысяч человек, ибо все слепо верили тому, что слышали, словно это были слова спустившегося с неба ангела. Когда осажденный тиран увидел, какой вред приносят ему увещания священника, способные в скором будущем вовсе лишить его войска, он на тринадцатый день понял, что дольше соблюдать перемирие нельзя, и, посоветовавшись со своими относительно того, что лучше всего предпринять при настоящих обстоятельствах, решил никоим образом не допускать дальнейшего окружения, ибо и десяти дней не потребовалось бы, чтобы окончательно взбунтовать народ и лишить его, шемина, всякой поддержки, а поэтому самое мудрое и разумное — выйти из города и сразиться с Шеминдо в открытом бою, прежде чем он успеет приобрести перевес. К осуществлению этого замысла приступили с возможной быстротой, и через два дня за час до рассвета сатанский шемин выступил из пяти ворот с восьмьюдесятью тысячами воинов, еще сохранившими ему верность, и, напав на неприятеля с великой яростью, под громкие крики и возгласы вступил с ним в бой. Войска Шеминдо, однако, не были застигнуты врасплох и отбивались с большой отвагой. Между противниками завязалась жестокая схватка, в которой и та и другая сторона проявили такое неистовство, что за каких-нибудь полтора часа, пока бой был наиболее горячим, полегло более сорока тысяч человек. Закончился он тем, что сатанский шемин был сброшен со слона выстрелом из аркебуза некоего португальца по имени Гонсало Нето, уроженца Сетубала. После этого все осаждаемые сдались в плен, сдался также и город на том условии, что победители не посягнут ни на жизнь, ни на имущество жителей, после чего Шеминдо вступил в него и в тот же день в главной пагоде был коронован королем Пегу. Произошло это и субботу, 23 февраля 1551 года. Гонсало Нето за его подвиг было дано двадцать бис золота, что составляет десять тысяч крузадо, а остальным восьмидесяти португальцам Шеминдо выдал пять тысяч крузадо, оказал им многие почести, предоставил всякие вольности и снял с них пошлины на товары, каковые привилегии соблюдались вполне исправно и после.