Странствие «Судьбы» - [4]

- Гуатавита?

- Да.

- Я ничего не слышал об этом озере. Должно быть, далеко отсюда?

- Да.

- По ту сторону гор? На западе?

- Да.

Конечно, мне хотелось спросить его, есть ли там золото. Но момент не подходящий. Я видел это по тому, как потемнели его глаза, как подернулись они пеленой, будто теперь смотрели внутрь, на какой-то мысленный образ, а не на меня, собеседника. Я понимал, что смогу разузнать о золоте в землях его племени, только если завоюю его доверие. Не скрою, у меня мелькнула мысль, что пыткой вырвать у него такие сведения не удастся. Испанцы во время поисков Эльдорадо распяли не одного индейца. Однако таким образом они ничего не добились.

Я ограничился тем, что спросил:

- Как же ты попал в Сан-Томе?

Индеец не ответил.

- Дон Паломеке, что он был за человек?

Индеец плюнул.

Заговорил я:

- Я понимаю, Паломеке был плохим хозяином. Но теперь-то тебе лучше? Ты ведь рад, что мои солдаты убили его?

Индеец носит на голове странный островерхий колпак. Похоже, он связан из серых волокон какого-то дерева - видимо, кабуйи. Он снял колпак и пригладил волосы. Черные, как вороново крыло, волосы индейца свисают до плеч.

- Гуоттарол ошибается, - сказал он спокойно. - Его солдаты не убивали Паломеке.

От удивления я потерял дар речи.

- Паломеке убили его собственные люди, - продолжал индеец. - В испанском форте были люди, которые хотели, чтобы Гуоттарол взял форт, не проливая крови. Эти люди ненавидели дона Диего. Они бы открыли ворота людям Гуоттарола без боя. Но сын Гуоттарола побежал вперед и закричал...

Я пошел прочь. Больше не хотел этого слышать. Когда я был уже на верхних ступенях трапа, у моей каюты, что-то заставило меня обернуться. Индеец надел островерхий колпак. Он смотрел на солнце; глаза его были широко открыты. Мне еще не приходилось видеть людей, которые бы не теряли зрения от этого.

Больше терпеть я не мог. В тот же вечер я пригласил на ужин в мою каюту племянника Джорджа. Он командовал сухопутным отрядом, побывавшим на Ориноко. Я его поставил во главе отряда, поскольку он старше Уота, смел и предприимчив. А если не кривить душой, то надо признать, что Джордж горлопан и тупица с замашками великовозрастного недоросля. Его геройства хватает только на то, чтобы пускать пыль в глаза.

Когда я напрямик сказал Джорджу, что всю ответственность за захват Сан-Томе Кеймис возложил на Уота, он сначала все отрицал. Потом я спросил, правда ли, что губернатор убит самими испанцами.

Тут он завопил и начал стучать кулаками по столу. Я настаивал на ответе. Он вдруг угрожающе стих, затем неожиданно расплакался и выложил все начистоту.

Оказывается, что он и Кеймис попали под каблук Уота тотчас же, как потеряли нас из виду. Именно Уот настоял на том, чтобы плыть так далеко в глубь материка по Ориноко.

Преодолевая сильное встречное течение, они медленно продвигались вперед. Капитаны Уолластон и Уитни предпочли тащить корабли волоком по песчаной отмели (Джордж считает, что с умыслом). Они соединились с остальными только после захвата Сан-Томе. Кеймис не закрывал рта от снедавшего его беспокойства, но толку от его болтовни было мало. Джордж поделился с Уотом сомнениями в удачном исходе всего предприятия, и тот замучил его насмешками и обвинениями в трусости. А что касается солдат и матросов - пока впереди маячит добыча, эти головорезы скрепя сердце будут выполнять приказы любого.

Когда они подплывали к Сан-Томе, Кеймис взял себя в руки и за спиной Уота сговорился с Джорджем. Они выслали вперед лазутчиков. Вернувшись, лазутчики рассказали, что почти все в Сан-Томе люто ненавидят Паломеке, который правит фортом как тиран. Многие готовы изменить ему и сдать форт без боя - тем более что у них всего сорок боеспособных солдат, а у нас (даже без тех, что остались с Уолластоном и Уитни) больше двух сотен. Предводителем испанских заговорщиков был некий Херонимо де Градос. По его замыслу, мы должны были только изобразить атаку, а захватывать крепость нам не придется - испанцы сами убьют Паломеке.

Второго января на исходе дня отряд бросил якоря у ручья Аруко в трех милях от крепости. Солдаты сошли на берег. Затем корабли поплыли дальше и бросили якоря как раз напротив Сан-Томе. Джордж приказал сделать привал. Он и Кеймис были уверены, что заговорщики внутри крепости откроют ворота.

Настала ночь. Напряжение росло. Джорджу было все труднее держать солдат в повиновении. Еще труднее, по его словам, было удерживать от опрометчивых поступков Уота. Джордж говорит, что в этот момент он рассказывал Уоту о договоре с Херонимо де Градосом. Уот встретил эту новость недоверчиво. Однако согласился ждать, когда испанцы откроют ворота или подадут англичанам какой-нибудь сигнал для начала мнимой атаки.

Время шло, но ничего не происходило.

А около часу ночи в субботу третьего января Уот не выдержал. Потерял голову. Он бросился один с обнаженным мечом прямо на испанцев, спокойно смотревших при свете звезд на расположившихся поодаль англичан. На бегу он кричал (Джордж говорит, что запомнил все слово в слово):

- Вперед, храбрецы! Вот где наш прииск! Только дураки ищут золотые прииски!