Странствие Бальдасара - [97]
Пока мой друг расписывал мне все это в красочных подробностях, я вспомнил о посетителе, пришедшем ко мне в Джибле несколько лет назад и принесшим книгу, которая назначала конец света как раз на этот самый год — 1666-й. Его звали Евдоким. Я рассказал о нем Джироламо. Его имя ничего ему не говорило, но он прекрасно знал про «Книгу о Вере единой, истинной и православной», так как не проходило ни одного дня без того, чтобы при нем не упоминали о ней. Сам он принимает все предсказания с легким сердцем, твердя о непроходимой глупости, невежестве и суевериях, что меня очень ободряет; но добавляет, что там большинство людей в это твердо верят. А некоторые даже торопят предсказанное число. Они утверждают, основываясь на каком-то неизвестном мне церковном календаре, что мир не переживет дня святого Симеона, который попадает на первое сентября, а именно в этот день для них наступает Новый год.
15 мая 1666 года.
Кажется, сегодня я добился доверия исфаханского «принца» или, скорее, сумел его заинтересовать.
Мы случайно столкнулись на прогулке и немного прошлись вдвоем, я перечислил ему разные города, через которые проехал в эти последние месяцы. Он вежливо кивал головой при упоминании каждого города, но стоило мне упомянуть Смирну, как я заметил, что взгляд его изменился. Чтобы побудить меня и дальше рассказывать, он повторил тоном человека, который что-то припоминает: «Измир, Измир», что, как известно, является турецким названием этого города.
Я сказал ему, что пробыл там сорок дней и дважды видел собственными глазами того еврея, который выдавал себя за мессию. Тогда мой собеседник взял меня за руку, назвал своим почтенным другом и признался, что ему и раньше сообщали много противоречивых вещей об этом «Саббатае Леви».
Я уточнил:
— Его имя, так, как его произносили евреи, было скорее Саббатай Зеви или Цеви.
Он поблагодарил меня за то, что я исправил его ошибку, и попросил поведать ему все, что я видел сам, чтобы в слухах об этом человеке он сумел бы «отделить черную нитку от белой».
Я рассказал ему кое-что и пообещал рассказать еще больше.
16 мая.
Вчера я написал о доверии «принца», которое я будто бы вызвал, а потом спохватился и заговорил о любопытстве, которое я в нем пробудил. Тогда я был прав, отметив это различие, но сейчас могу вернуться к слову «доверие». Так как, если вчера он только старался разговорить меня, сегодня говорил уже он сам.
Он не оказал мне полного доверия — а впрочем, почему бы он стал мне его оказывать? — но то, что я узнал от него, то есть от человека, находящегося в чужой стране и, очевидно, охраняющего свою тайну, то малое, что он мне рассказал, уже есть свидетельство уважения и знак доверия.
Он сказал, что путешествует не по делам, в том смысле, как это обычно понимают, а для того, чтобы наблюдать за происходящим в мире и отмечать все странности, которые в нем случаются. Я убежден, хотя он мне этого и не говорил, что он очень высокий вельможа, может, даже родной брат великого суфия или его кузен.
Я думал познакомить его с Джироламо. Но мой венецианский друг несколько говорлив, что могло бы испугать «принца», и вместо того чтобы постепенно раскрыться как робкая роза, он может внезапно снова закрыть свои лепестки.
Что ж, значит, я буду навещать их по отдельности, разве что они встретятся сами, без моей помощи.
17 мая.
Принц пригласил меня сегодня в свой «дворец». Не сказать, что это слово тут совсем не к месту, если принимать во внимание, что все относительно. Моряки ложатся спать в сарае, я — в скромной клетушке, Джироламо со своей свитой — в настоящем доме, а Али Эсфахани, занимающий целую анфиладу «комнат», которые он покрыл коврами и подушками по персидской моде, живет словно во дворце. Среди его людей есть мажордом, переводчик, повар с поваренком, личный лакей и еще четверо для всяческих услуг, а кроме того, два охранника, которых он зовет «своими хищниками».
Переводчик — французский священник родом из Тулузы, просит именовать себя «отцом Анжем». Его присутствие возле Али удивило меня, пока они не заговорили по-персидски. Мне не удалось узнать о нем ничего больше, потому что он удалился сразу же после того, как господин сказал ему, что мы сможем беседовать по-арабски.
В этот вечер любезный хозяин рассказал мне одну из самых странных историй: будто бы с начала этого года каждую ночь с небосклона исчезает несколько звезд. Достаточно, сказал он мне, понаблюдать за небесным сводом в полной темноте, сосредоточившись на местах большого скопления звезд, чтобы убедиться, что некоторые из них внезапно гаснут и уже не загораются снова. Он, кажется, убежден в том, что небо в этом году мало-помалу опустеет и в конце концов сделается совсем черным.
