Странный Джон - [83]

Вскоре после этого произошел случай, который сделал для меня понятнее мировосприятие островитян. Нг-Ганко какое-то время был занят неким исследованием. С по-детски самодовольным и загадочным видом он объявил, что не станет ничего объяснять прежде, чем закончит все эксперименты. Наконец, однажды он, сияя от гордости и нетерпения, призвал всех в лабораторию, чтобы все рассказать о своей работе. Все объяснения и последующее обсуждение велись телепатически. Мой отчет основывается на информации, предоставленной мне Джоном, Шень Ко и остальными.

Нг-Ганко изобрел оружие, которое, по его словам, не позволило бы Homo Sapiens в дальнейшем вмешиваться в жизнь острова. Оно испускало разрушительный луч, полученный посредством атомного распада. С его помощью можно было уничтожить любое судно на расстоянии сорока миль[115] и самолет на такой же высоте. Излучатель, помещенный на вершине большей из гор, мог очистить весь окружающий океан. Все чертежи были готовы, но изготовление орудия потребовало бы большой совместной работы. Кроме того, кое-какие литые и сварные детали из стали следовало было тайно заказать в Америке и Японии. Оружие же меньшего размера можно было изготовить и на острове, а затем установить на «Скат» или самолет, чтобы с их помощью отражать нападения, которые, скорее всего, последуют в следующие несколько месяцев.

Тщательная проверка доказала, что изобретение действительно было способно все это делать. Обсуждение перешло к деталям и проблемам, связанным со строительством орудия. Но в этот момент Шень Ко вмешался и объявил, что им следует отказаться от данного проекта. Он заметил, что его создание полностью поглотит силы колонистов, и великий духовный труд придется отложить на неизвестно долгий период времени. «Любое сопротивление с нашей стороны, — сказал он, — привлечет к нам все силы низшего вида, и нам не будет покоя, пока мы не завоюем весь мир. А это займет очень много времени. Мы все еще очень молоды и будем вынуждены провести наши лучшие годы воюя. Но когда резня завершится, будем ли мы по-прежнему годны для нашей истинной работы, для создания лучшего вида и для высшего служения? Нет! Наши души будут страшно изуродованы и разрушены. Привычка к насилию сведет на нет нашу способность видеть истинный смысл жизни. Возможно, будь нам по тридцать лет, мы сумели бы пережить десятилетие войны и не потерять слишком много духовных сил, необходимых для нашей работы. Но сейчас самым мудрым будет отказаться от создания оружия и направить все силы на то, чтобы выполнить как можно больше из предназначенного нам труда, прежде чем нас уничтожат».

По лицам собравшихся я видел, что они пытались преодолеть духовный конфликт, какого не бывало прежде. Вопрос касался не просто жизни и смерти, но основных принципов их существования. Когда Шень Ко закончил говорить, начались споры и возражения, часть которых велась вслух, так как островитяне находились в ужасном возбуждении. Вскоре они решили, что вопрос следует отложить до следующего дня. Сейчас же всем следовало собраться в общем зале, чтобы объединить разумы во вдумчивом поиске духовного согласия и верного решения. Собрание проходило много часов в полной тишине. В конце концов, как я узнал, все, включая Джона и самого Нг-Ганко, признали правоту Шень Ко.

Проходили недели. Телепаты доложили, что после того, как второй крейсер покинул нас, все члены его команды, побывавшие на берегу, начали страдать от провалов в памяти и психических расстройств. Отчет капитана был бессвязным и неправдоподобным. Он был отстранен, так же как командир первого судна. Иностранные разведки разведали все, что могли, о последней экспедиции. Они не сумели до конца разобраться в произошедшем, но породили целую коллекцию фантастических слухов, пересыпанных крупицами истины. У всех было чувство, что речь шла о чем-то большем, чем дипломатическое влияние и позор британского правительства. На этом далеком острове явно происходило что-то зловещее и не вполне доступное пониманию. Экипажи трех кораблей, побывавших возле него, впали в помешательство. Островитяне, помимо чисто физических странностей и извращенной морали, кажется, обладали способностями, которые в прежние времена назвали бы дьявольскими. Смутно, где-то глубоко в подсознании Homo Sapiens ощутил угрозу своему превосходству.

Капитан второго крейсера доложил своему начальству, что обитатели острова были многих национальностей. Британское правительство оказалось в сложной ситуации, когда один неверный шаг мог привести к обвинениям в убийстве детей, но понимало, тем не менее, что с ситуацией следовало разобраться как можно скорее, прежде чем коммунисты придумают способ обернуть ее себе на пользу. Было решено призвать другие Великие Державы ради сотрудничества и разделения ответственности.

Тем временем советское судно покинуло Владивосток и уже находилось в Южных морях. Однажды ближе к вечеру оно появилось у нас на горизонте — крошечный, скромного вида торговый кораблик. Встав на якорь, он поднял алый с золотом флаг.

Капитан, седоволосый человек в крестьянской блузе, который, казалось, все еще внутренним взором видел ужасы Гражданской войны, передал торжественное сообщение из Москвы. Нас всех приглашали переселиться на территорию России, где, как нас заверяли, мы могли сохранять привычный образ жизни, не опасаясь преследования капиталистических стран из-за приверженности коммунизму или сексуальных обычаев. Пока он медленно, но на прекрасном английском произносил свою речь, прибывшая с ним женщина (по всей видимости, один из офицеров корабля) дружески обратилась к Самбо, который подполз поближе, чтобы рассмотреть ее сапоги. Наклонившись, она что-то ласково ему нашептывала. Когда капитан закончил, Самбо поднял на него глаза и сказал: «Товарищ, вы все неверно поняли». Русские были искренне поражены, так как Самбо выглядел как совсем маленький ребенок. «Да, — сказал, смеясь, Джон. — Вы, товарищи, все неверно понимаете. Да, нас можно назвать коммунистами, но мы так же являемся чем-то совершенно иным. Для вас коммунизм является целью. Для нас же он — только начало. Для вас благо группы священно, но для нас группа существует только как объединение индивидуальностей. Пусть мы и коммунисты, но через коммунизм мы ищем пути к лежащему за ним новому индивидуализму. Наш коммунизм индивидуален. Мы восхищаемся достижениями обновленной России, но если мы примем ваше предложение, то уже скоро вступим в конфликт с вашим правительством. С нашей точки зрения, колонии лучше быть уничтоженной, чем порабощенной правительством какой-либо из стран». Тут он начал что-то быстро говорить по-русски, то и дело оборачиваясь к кому-то из колонистов за подтверждением своих слов. И вновь гости были поражены. Они стали что-то отвечать, и пререкаться между собой. Обсуждение, казалось, превратилось в жаркий спор.