Странный дом, Нимфетки и другие истории - [3]

!

2. Генрих Мерсье

Генрих Мерсье, барон де Г., высокий худой человек лет сорока, с зелеными кошачьими глазами и короткой эспаньолкой, проснулся после короткого сна и нехотя потянулся в старинных креслах. Было пять часов пополудни серого ноябрьского дня 158… года. Барон быстро встал и подошел к окну: уже стемнело, и торговцы с лотков спешили свернуть свою нехитрую торговлю, строительные рабочие возвращались домой, где-то слышался голос паписта, призывавшего честных католиков вступать в Священную Лигу. Генрих зевнул и неторопливо прошелся по комнате. Уже довольно длительное время он почти не выходил из дому, иначе как по необходимости. Жизнь представлялась ему мрачным обрядом, который следовало прекратить, как можно скорее.

Войдя в следующую комнату, которая служила ему библиотекой, барон подошел к полкам, густо уставленным старинными фолиантами, и провел рукой по книгам. Он давно уже не читал, так как помнил многие книги на память; ему было достаточно припомнить обложку книги, и все страницы, одна за другой, проходили в его сознании. В последнее время барону очень часто приходилось смотреть манускрипт, который и занимал все его воображение. Черная кошка подошла к ногам своего хозяина и важно потерлась о них, барон нагнулся, чтобы погладить, но она убежала. Мерсье вздохнул и вернулся в залу. Набив табаком трубку, он закурил и вновь задумался. «Мне кажется, что я еще никогда не был так близок к разгадке… Какие-то смутные знаки… Не пойдя туда, ничего не узнаешь! Как это сделать? – размышлял барон. – Мой Джоб, конечно, найдет его, это не трудно, но захочет ли тот пойти? А главное – сможет ли взять э т о?»

Через час входная дверь заскрипела, послышался звонкий голос пришедшего слуги: «Мсье, вы уже дома?». И двадцатишестилетний Джоб Морелли, уроженец Флоренции, буквально впорхнул в комнату, где сидел барон, с корзиной закупленных припасов. «Спорю на пистоль, господин, что Вы не выходили из дому все это время?». Мерсье повернул голову на слова слуги, кивнул, но ничего не ответил. Решив, что хозяину не до него, Джоб отчитался о произведенных затратах и попросил разрешения идти готовить обед. Барон важно кивнул, и слуга-итальянец деловито удалился.

…Когда ужин был закончен, барон де Г. пригласил слугу к себе и вкрадчиво спросил его:

– Так ты выяснил, где живет этот человек?

– Месье Марк работает в лавке Плутовье у самых ворот Сен-Дени, там будет проще всего встретить его.

– А его самого ты видел?

– Видел, мсье! Я даже кое-что купил у него сегодня, – улыбнулся Джоб, показывая, что на него можно всецело рассчитывать.

– И что же? Как он? – барон явно волновался. – Я имею в виду внешность Марка.

– Внешность? – итальянец задумался и даже пододвинул свечу, словно ее тусклый свет мог напомнить ему лицо Марка. – Самая обыкновенная: он высок, нескладен, похож на людей его нации, на вид ему лет двадцать или чуть больше. Да, мсье, еще говорят, что он незаконный сын богатого флорентийского купца, недавно умершего.

– Вероятно, это он, – сказал Мерсье. – Как можно быстрее тебе нужно сойтись с ним поближе! Ясно?

– Это потребует некоторых расходов, хозяин, – заметил Джоб и погладил свой животик, весьма объемный для его лет. – А Вы платите мне…

– Понятно! – барон остановил его жестом. – Тебе будет дано тридцать, даже сорок экю, постарайся их правильно использовать.

– Этого нам вполне хватит!

– Марк будет нужен мне здесь, нужен – к середине декабря…

– Все будет сделано, хозяин! – заверил его Джоб.

– Что же, тогда хорошо… – Мерсьe налил себе вина и выпил почти полный бокал.

Джоб осведомился, может ли он уйти. Не получив четкого ответа, он решил, что получил ответ положительный, и удалился к себе. Барон де Г. просидел в креслах до полуночи, очевидно, что-то обдумывая и сопоставляя. Опустившаяся ноябрьская ночь совершенно скрыла от нас эту картину.

3. Марк

Марк Рапок не принадлежал к числу богатых парижан недворянского происхождения, и даже люди со средним достатком глядели на него с презрением… Хотя Марк был ни много ни мало единственным сыном знаменитого торговца тканями Баруха Рапока, основавшего свое дело еще в 1538 году и умершего незадолго до описываемых здесь событий. Флорентинец по происхождению, Рапок так же отличался в делах торговых, как и слыл неудачником в делах амурных. Первая его жена, красавица Дезире, сбежала от своего богатого, но скучного мужа с каким-то рейтаром, прихватив на память десяток лучших драгоценных камней мсье Баруха. Это обстоятельство так сильно подействовало на торговца, что он не хотел жениться долгих двадцать лет, несмотря на настойчивые уговоры своих собратьев по вере.

Наконец, опасность остаться без наследника пересилила стыд, который он до сих пор ощущал, и Барух женился на католичке, но уже не столь молодой даме из обедневшего дворянского рода. Брак также не был удачным, но принес единственное утешение в лице сына, которого окрестили в Соборе Парижской богоматери и которого Барух назвал в честь известного евангелиста. Торговец надеялся, что перемена веры пойдет на пользу и наследнику, и всему его делу. Однако жизнь сильно изменила его добрые планы. Рано оставшись без матери и пользуясь благорасположением отца, который к тому же часто уезжал из Парижа по торговым делам, Марк рос в атмосфере потворства, как его добрым начинаниям, так и низменным, кои в нем преобладали. Вокруг него с детства вились люди, которые, стремясь добиться расположения мсье Баруха, задабривали Марка подарками и всячески его превозносили. Успехи, которые он показывал в овладении некоторыми науками, были достаточно скромны, но клиенты отца раздували их до небес.