Странный брак - [80]

— Гм, это было бы неплохо. Однако — juventus ventus, — можно ли ожидать от него такой прыти, такой изобретательности.

Папаша Крок самодовольно ухмыльнулся.

— Могло быть и вот что. Прочитав письмо госпожи Бернат и узнав, что мадемуазель Пирошка больна, а старого Миклоша Хорвата нет дома, граф решил, подобно сказочному принцу, поискать работы при дворе своей возлюбленной. Сбрил бороду, подстригся, чтоб его не узнали, и бродит ночью под окном своего недосягаемого кумира, строя различные планы и ловя момент, чтобы хоть издали взглянуть на нее.

Господин Фаи живо вскочил, стукнув по столу широкой ладонью.

— Довольно, довольно, папаша Крок! — восхищенно воскликнул он. — У вас ума палата! Нет никакого сомнения, что граф Янош находится в Борноце. Это так же точно, как то, что я сейчас пущусь от радости в пляс. Даже с этой, как ее, вдовушкой Хадаши. Черт меня побери, если я этого не сделаю!

С этими словами он схватил шляпу и направился к выходу. Уже в дверях он обернулся и сказал Кроку:

— Быстренько поужинайте, Крок, потом немедля берите мой экипаж и поезжайте в Борноц за графом Яношем. Скажите, что я приказал ему тотчас же возвращаться вместе с вами. А я пойду на свадьбу, у меня есть еще одно важное дело.

Проходя по темной веранде, он с благодарностью поднял взор к небу, откуда мириады звезд ободряюще глядели на него, словно хотели вселить в него надежду.

— Глупый мальчишка! — вздохнул Фаи. — Вот так же и пчела: бьется, бьется в закрытое окно, за которым стоит цветок, полный нектара. Эх! А ведь окно-то открывается изнутри!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Настоящая коровка

Фаи вынашивал в своей голове хитрый план. Он был уверен, что Дёри дал Йожи Видонке денег и теперь отсылает за границу, чтоб лишить Бутлера самого важного свидетеля. Значит, барон не доверяет Видонке. Из этого следует, что Дёри не теряет времени даром: он выставит лишь тех свидетелей, в которых уверен и которые, все как один, покажут на суде каноников, что обряд бракосочетания был совершен по всем правилам.

При таких обстоятельствах было б непростительной беспечностью упустить этого единственного ценного свидетеля, дав ему возможность уехать в Польшу или даже в Америку. Наоборот, любой ценой надо заполучить Видонку и крепко держать его в своих руках. "Это знамение господне, — думал Фаи, — что Видонка встретился мне на пути".

Вот почему он так спешил к гостям, оставив в одиночестве старика Крока. Почтенный господин Гриби очень обрадовался, увидев Фаи (трактирщик с первого взгляда понял, что этот благородный господин — славный человек). А когда Фаи, присоединившись к гостям, пригласил на чардаш вдову Хадаши, Гриби готов был отдать за него жизнь. Фаи едва дождался минуты, когда смог отозвать жениха в угол, чтобы немного позондировать почву.

— Я слышал, молодой человек, что вы покидаете страну?

— К сожалению, да. Но что может поделать бедняк!

— Жалко, что такой молодец, такой на диво способный мастер уезжает на чужбину.

— Да, очень жалко, — согласился польщенный Видонка.

— Я слышал о вас много хорошего.

— Значит, правду говорили. Но что из того? Надо уезжать. Раз нужно, значит нужно!

— Я вот, между прочим, ничего не жалею для того, чтоб помочь отечественным талантам. Что бы вы сказали, если б я пригласил вас в свое имение столяром? Жалованье положу вам приличное. Только работайте, развивайте свои способности и знания.

— Я заплакал бы от досады, но все же ответил, что должен уехать. Лучше не бередите душу, ваше благородие.

Фаи ринулся в бой. Он знал, что сейчас борется с Дёри; это — битва, а на войне все средства хороши.

— Послушайте, а как было б чудесно! Вы жили бы в замке со своей молодой женой, чувствовали бы себя таким же господином, как и управляющий, лакеи звали бы вас не иначе, как "ваша милость".

Видонка вздохнул.

— В имении есть роща вековых ореховых деревьев; таких, что и трое мужчин обхватить не смогут. Можете рубить любое из них и мастерить, что только на ум взбредет.

Видонка застонал. Лицо у него исказилось от боли.

— А потом, одно дело сколачивать ящики да сусеки польским мужикам, а другое — мастерить золоченые шифоньеры, в которых герцогини и графини хранят своп шелковые юбки.

Видонку даже в дрожь бросило. Разбуженное тщеславие овладело всем его существом.

— Кроме большого жалованья наличными, вы будете получать сало, хлеб, дрова. За каждую удачную вещицу, сделанную вами, — еще по нескольку золотых; а сверх того вашей жене я подарю корову.

"Что такое? Корова для Катушки? Настоящая корова, которая будет есть господское сено, а молоко давать нам? Может быть, пеструшка? Конечно, и с большим выменем и пуговицами на рогах, чтоб не забодала Катушку…" Это окончательно сразило Видонку. На глазах у него выступили слезы, они струились все обильнее, а так как начало сказываться выпитое в изрядных количествах вино, то вскоре Видонка сам заревел, как корова.

— Невозможно, никак невозможно, — скулил он, захлебываясь от слез. — Я уже продан.

Господин Фаи не выразил ни малейшего удивления.

— Не беда, мы вернем деньги тому человеку.

Видонка на минуту задумался, по лицу его было видно, что его терзают сомнения. Потом он безнадежно махнул рукой.