Странные времена - [10]

Зеленоволосая девушка принялась поливать пеной тлевшую бумагу, не сводя уничижительного взгляда с Бэнкрофта. Закончив, она пнула ногой в тяжелом ботинке обгоревшую стопку, чтобы убедиться: пожар потушен.

– Молодец. Вы знакомы с моей протеже?

– Да, мы со Стеллой уже виделись, – кивнула Ханна.

– Просто лучик радости и счастья. И большая поклонница старых зданий, как эта развалюха. Представь, поймал девчонку, когда она лезла в окно посредине ночи. Видимо, захотела осмотреть достопримечательности без толпы зевак.

– Чувак, да задолбал уже с этим дерьмом.

– ГРЕЙС?

– Соглашение подписал ты, а не она, Винсент, – донесся голос из интеркома.

– Вот и скажи, разве это честно? – патетически вопросил Бэнкрофт и продолжил: – В общем, так получилось, что я как раз полировал свое самое ценное имущество.

– Во брехня.

Он наклонился и достал из-под стола предмет, который Ханна бы описала как ружье, вот только раньше она ничего подобного не видела. Приклад выглядел почти как у обычной винтовки, однако ствол ближе к дулу скорее напоминал раструб.

– Единственный и неповторимый мушкетон лорда Баландера, – гордо пояснил Бэнкрофт, любовно демонстрируя чудовищное оружие. – Передавался из поколения в поколение, пока последний в роду не проиграл его мне в карты из-за ложной уверенности, что фулл-хаус бьет стрит[5].

– М-м, милая история.

– Что ж, нашей мисс Озлобленный Тинейджер так не показалось, хотя большинство на ее месте не стали бы тут же лезть на рожон. Тогда моя юная помощница получила выбор: тюрьма или интересная карьера в печатном бизнесе.

– Точняк, – фыркнула Стелла. – Тока если б я прочухала, какая фигня тут творится, то попросила б лучше по мне шмальнуть.

– Не обращай внимания, на самом деле ей здесь нравится. – Услышав это заявление, Стелла снова фыркнула, отсалютовала и вышла, громко хлопнув дверью. Бэнкрофт прокомментировал: – Хороший ребенок. Восхищаюсь ее энергией и настроем вроде: «Жизнь – дерьмо, и мы лишь коротаем время до тех пор, пока не наступит медленная и мучительная смерть». Передовой образ мышления, должен заметить. Я в ее возрасте еще был полон надежд. Так на чем мы остановились?

– Вы оскорбляли меня, а затем устроили пожар.

– Вот это очень похоже на меня. Минуточку… Кстати, о поджогах. Дринквотер!

– Так что за должностные обязанности… – попыталась сменить тему Ханна, чувствуя, как опускается сердце.

– Теперь я вспомнил эту фамилию, – перебил Бэнкрофт, с возбуждением барабаня пальцами по столешнице. – В газетах писали о тебе: женщина, которая дотла спалила дом мужа-изменщика. Теперь понятно, откуда такое повышенное внимание к мерам пожарной безопасности.

– Вовсе я не спалила дом дотла, – возразила Ханна, ощущая, как разгорается гнев. – Просто предавала огню вещи мужа на заднем дворе, а ветер разнес дым, – эта тема для нее была больной, потому что с трудом удалось отвертеться от обвинений в поджоге.

– Ясно, – ухмыльнулся Бэнкрофт. – Это произошло до или после того, как вы не сошлись характерами?

– Вы вызвали меня на собеседование только для того, чтобы унизить? – поинтересовалась Ханна, скрестив руки на груди.

– Нет, это всего лишь приятное дополнение. Вернемся к моему изначальному вопросу: няня или личный тренер?

– Да идите вы к черту! – воскликнула Ханна, чувствуя, как внутри что-то оборвалось. Она вскочила на ноги, сама того не заметив. – Вы-то кто такой, чтобы судить других? Сидите тут как в свинарнике. Что это вообще за место? Только послушайте себя: «Няня или личный тренер?» Если так уж интересно, то консультант по семейным вопросам. Да, все верно, я застала мужа в объятиях женщины, которая должна была спасти наш брак после измен с личным тренером, соседской няней, парочкой моих так называемых подруг и секретаршей. Да, такое еще бывает. По крайней мере, в моей паршивой жизни. Вот до чего я докатилась. Сама не могу поверить, что явилась сюда умолять о работе алкоголика, которого собственные подчиненные ненавидят до такой степени, что шантажом вынудили подписать соглашение о соблюдении базовых норм приличия, а один из сотрудников доведен до такого отчаяния, что собирается сброситься с крыши прямо сейчас.

– Что он пытается сделать? – переспросил Бэнкрофт, не донеся стакан виски до рта.

– И представьте, я оказалась настолько наивной, что попыталась отговорить его от самоубийства.

– Проклятые понедельники. Прошу меня простить, – с этими словами собеседник обернулся к витражному окну за спиной, открыл его и высунулся наружу, по-прежнему держа в руке мушкетон. – Ну все, – проорал Бэнкрофт. – С меня хватит!

– Изыди, чудище! – донесся издалека голос Реджи, того самого дородного мужчины в костюме-тройке из шотландки, которого встретила Ханна. Хотя слово «встретила» казалось некоторой натяжкой, учитывая обстоятельства. – Оставь меня в покое!

– Каждый чертов понедельник, – завопил Бэнкрофт. – С меня достаточно! Я сам тебя пристрелю! – заявил он и опасно перегнулся через подоконник, целясь в нерешительного самоубийцу.

– Опоздал! Я уже прыгаю.

– Отлично, обожаю стрелять по движущимся мишеням! Давно уже не отнимал у кого-то жизнь, но, полагаю, это как езда на велосипеде: разучиться невозможно. – Бэнкрофт взвел курок и прижал приклад к плечу.