Странные люди (сборник) - [5]
На пятом году совместной жизни Саня затосковал. Не о том он мечтал, не такой ему представлялась Аня.
Если бы не Колюня с Настенькой, послал бы все и уехал куда глаза глядят!
Начал Саня каждый вечер на работе задерживаться. То одно придумает, то другое, а сам сидит в кресле, за рабочим столом, с закрытыми глазами и мечтает.
Вот его с улыбкой дома встречает Аня (ну, иногда, конечно, и не Аню представлял), слова добрые говорит, одежду за ним убирает, ужином кормит, потом шепчет: «Отдохни, милый! Я сейчас детишек уложу и к тебе!», – и смотрит при этом так, что мурашки стаями бегут и усталость испаряется.
Помечтает Саня и домой, а там Анька с очередными претензиями.
Тридцать первого декабря, когда приехали они на дачу Новый год встречать, лопнуло Санино терпение. Только Анька стала выговаривать, что продуктов мало на праздник куплено, заорал он на нее:
– Достала! Пошла ты! – и, как был в майке, спортивных штанах и тапках на босу ногу, выскочил на улицу, прыгнул в машину и втопил в пол педаль газа.
Мчался Саня по лесной дороге, то зубы сжимал, то матерился.
«Киа» автомобиль резвый, дорога перед самым Новым годом пустая, летит Саня, а сам в мечтах своих уже дома, вещи собирает, потом садится в поезд и…
Да гори оно все синим пламенем!
Тут вдруг лиса, видно света фар испугалась, как бросится через дорогу, Саня по тормозам ударил, седан потащило, крутануло, на обочину и мордой вниз, под откос.
Быстро так все произошло, что Саня даже толком испугаться не успел. Когда понял, что жив-здоров, осмотрелся.
«Киа», уткнувшись в сугроб аж до лобового стекла, не заглохла, но выехать наверх, на дорогу не сможет. Тут Саня вспомнил свою старую, добрую «Ниву» и Аньку, которой модная «Киа» не понравилась. Делать нечего, выбрался Саня из машины, поднялся по колено в снегу вверх по откосу, встал на дороге. В тапочках на босу ногу.
Морозец новогодний крепчает, машин нет и, видимо, не предвидится – все уже по домам, за праздничными столоми сидят. Вернулся Саня в «Киа», что делать, не знает, телефон дома оставил, да еще стрелка уровня топлива почти на нуле – хотел машину заправить на выезде из поселка дачного, да забыл вгорячах.
Так бывает – человек одну глупость сделал, следом вторую, а потом вообще такое отчебучил…
Выбрался Саня опять на дорогу и побежал назад, в сторону дома. Бежит, злой как собака – на Аньку, на себя, на весь белый свет!
Бежит и думает: «Если буду бежать быстро, то, может, не замерзну!» Прикинул, что бегу ему минут 30–40, выбрал темп подходящий, дышать носом старается.
Бежит Саня в тапочках по морозцу, и не то что бы мечты, а видения у него начались.
Видит он, что Анька квартиру и дачу в порядке содержит, дети всегда здоровые и радостные, у него одежда выстирана и выглажена, еда вкусная и разнообразная. Да и сама Анька выглядит хорошо, следит за собой… как только успевает-то все?
Бежит Саня, ноги онемели, рук не чувствует, а в голове ясность и легкость образовалась. «Вот ведь дурак-то! – думает он. – Боженька подарил такую жену, а я ко всякой мелочи дрянной привыкнуть не хочу! Что, трудно мне одежду в шкаф убрать или не чавкать, когда ем?! Так ведь нет – нарочно так не делаю, хочу, чтобы позлилась!»
Уже носом дышать не может, ртом морозный воздух глотает, а в голове голос чей-то: «Вот, ты идиот! О чем мечтал – все рядом с тобой было, только сам ты измениться должен был чуть-чуть! А теперь все – снеговиком станешь!»
Разозлился Саня, быстрее побежал, да сил уж совсем мало осталось. Смотрит – вон он, дом его, добежал почти, только поскользнулся и упал. Лежит, а сил встать нет совсем. Вроде и тепло ему стало, и в сон потянуло, и спокойно так на душе…
Проснулся Саня от запаха курицы с овощами, Анька здорово ее готовила.
Проснулся, тело горит, он в шерстяное одеяло укутан, лежит на своей кровати, а рядом Анька сидит, вся зареванная, и его за руку держит.
Посмотрел на нее Саня и улыбнулся.
Улыбнулся радости, счастью и Любви.
Новогодний подарок
Вилен Мамаев не любил Новый год почти так же, как свое имя.
Хотя к имени он за 36 лет, пожалуй, привык.
Есть такая присказка, что первоапрельская шутка может обернуться новогодним подарком.
Женщина, которая его родила, ушла из роддома тридцать первого декабря. Одна.
Гуманное государство определило новорожденного в Дом малютки. Директор заведения Мамаева Лидия Степановна подарила ему свою фамилию, а имя Вилен, сокращенное от Владимир Ильич Ленин, порекомендовал дворник Петрович.
В принципе, для такого «стартапа», жизнь Мамаева складывалась совсем неплохо.
Он попал в образцово-показательный детский дом, в котором быстро стал любимчиком.
Светловолосый, с большими голубыми глазами и правильными чертами лица, он быстро осваивался в пока недобром к нему мире и, как губка, впитывал все увиденное-услышанное. Жизнь такова, что дети, оставшись без родителей, рано взрослеют.
При детском доме была театральная студия, которую вел один известный актер.
Доброму и бездетному человеку Вилен нравился. Он находил, что у мальчишки есть талант, и, когда пришло время, договорился с директором театрального училища, где сам преподавал уже 20 лет. Вилена приняли на первый курс и предоставили место в общежитии.
