Странности любви - [12]

Мередит теперь стояла совсем близко, он уловил слабый аромат ее духов — сирени и какой-то экзотической пряности. Чувственный и запретный, совсем как она сама.

Но она была помехой… Вот почему он не хотел, чтобы она приезжала. Он был совсем близок к цели, к завершению дела, которое терзало его почти два года. И он уже знал, как на него подействует ее присутствие. Все его просчитанные усилия и жертвы окажутся напрасными, если он потеряет контроль над собой.

Голос матери пробился через завесу его неуместных мыслей:

— Леди Нордем, я так рада вашему приезду. Ваше путешествие из Лондона было не слишком утомительным?

Мередит приветливо улыбнулась:

— Мне повезло, дороги на всем пути оказались хорошими, сухими. Хотя пришлось пережить несколько неприятных моментов, когда одна из моих лошадей лишилась подковы. Все было быстро улажено, но мне пришлось задержаться. Надеюсь, это не помешало вашим планам?

Мать Тристана отрицательно покачала головой: — Ничуть, моя дорогая. Вы приехали последней, но сразу же за всеми остальными. Никакого беспокойства, правда, Тристан?

Тристан неотрывно смотрел на соблазнительный рот Мередит, произносящий слова, и так погрузился в созерцание, что полностью отрешился от всего остального. Когда мать обратилась к нему, он едва мог сообразить, о чем шла речь. О да, о том, что Мередит приехала последней.

— Совершенно никакого.

Тристан взглянул на Мередит и увидел, что она пристально вглядывается в него. На миг ему показалось, что в глубине ее синих глаз прячется сильное волнение. Волнение, которое трудно объяснить случайной встречей и незначительным разговором. Гнев, страх… желание. Сокровенное и опасное желание, которое нашло откликв его крови.

Он отвел взгляд. Как ни сокрушалась его мать, но именно по этой причине он так долго оставался один. Желания. Он не мог позволить, чтобы они отвлекли его от главного.

Мередит вскинула голову.

— Что с вами, милорд? Вы очень бледны.

При этих словах взгляд леди Кармайкл переместился на Тристана, и морщинки в уголках ее рта стали глубже. Чувство виныохватило его.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь, леди Нордем, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Со мной все в порядке.

— Хм…

Похоже, она не поверила. То, как ее глаза прошлись по его фигуре, оставило у него неприятное ощущение, словно от допроса. Конечно, это было нелепо. Она просто рассматривала его.

— Я рада, если ошиблась, милорд, — сказала Мередит, пожав плечами. — Потому что, как я слышала, сегодняшний вечер обещает стать событием.

Он молча кивнул. Господи, да, ежегодные суаре были впечатляющими спектаклями. Но на этот раз существовала особая цель. Он посмотрел на мать, которая переводила взгляд с него на гостью и обратно. Ему нелегко было видеть, что она полна надежд, которые он не в силах оправдать, сколько бы ни влекла его призывная песнь сирены.

Слегка поклонившись, он прервалМередит:

— Прошу извинить меня, миледи, но, как вы сказали, этот вечер — большое событие, поэтому мне надо за многим проследить. Теперь, когда вы прибыли, я в полной уверенности, что матушка распорядится, чтобы вас удобно устроили. Я увижу вас вечером за ужином.

Леди Кармайкл была возмущена таким вопиюще неподобающим нарушением этикета. Мередит удивленно подняла брови, глядя, как он, кивнув, удалился.

Быстро идя по коридору, Тристан качал головой. Сложно существовать в рафинированной среде, когда ты владеешь опасным секретом, отравляющим твою жизнь. Изображать джентльмена с каждым днем становилось все невыносимее. Он мог только надеяться на скорое решение загадки. Только после этого он сможет вернуться к жизни, которую вел раньше. Жизни, которая остановилась в момент последнего вздоха его брата.

Мередит смотрела на то место, где только что стоял Тристан, и слышала стук своего сердца. В его глазах она увидела глубокое отчаяние. Те же самые признаки вины и внутренней борьбы, которые она заметила в Лондоне несколькими днями раньше. Тристан явно сражался с внутренними демонами, но было ли это ужасное предательство, доказать которое ее послали? Или что-то другое?

Мередит не знала. Она ничего не знала, за исключением того, что ей хочется броситься ему вдогонку и умолять открыться ей. Ей хотелось успокоить его. Помочь ему.

И менее всего она хотела бы уничтожить его. Даже если бы это было неизбежным, если бы обвинения оказались справедливыми.

— Простите.

Мередит вздрогнула, когда леди Кармайкл легко дотронулась до ее руки.

— Очем вы?

Леди Кармайкл грустно улыбнулась:

— Мой сын был невежлив. Я прошу прощения за то, что он не стал дожидаться, пока вас проводят в ваши комнаты.

Мередит покачала головой, и когда ее рука легла поверх дрожащей руки леди Кармайкл, ее доброта не была притворной. Не важно, что эта женщина понятия не имела, с какой целью появиласьздесь Мередит. Как любая хорошая мать, леди Кармайкл хотела одного — чтобы ее сын был счастлив. Мередит с болью наблюдала за лицом этой женщины и думала о своей матери, которая рано умерла и не могла защищать и утешать ее. С тех пор она не знала материнской любви. В последние годы она почти не видела своих тетю и дядю, редко бывала на семейных сборах, несмотря на то, что прожила в их семье почти десять лет.