Странности человеческие - [2]

Потаенное, холодное, склизкое располагалось, умело таясь, в другом голосе, - мужском.

Голос мужчины из телефона напоминал осенний нудный дождь, который всем нормальным людям давно опротивел. Впрочем, этот осенний занудный кропотливый голос-дождь смертельно обрыдл и самому обладателю.

Однако вместо того, чтобы наконец-то прекратиться и перестать угнетать своего смурного хозяина, он все с той же непоколебимой нудностью тянул и тянул свою печальную и совсем не пушкинскую мелодию. Он отговаривал, усовещал, призывал к здравомыслию, еще к чему-то не менее рутинному и скучному...

В телефонных трубках жили одновременно два голоса.

Один - любящий, нежный, доверчивый и незрячий.

Другой, напротив, чересчур зоркий, точный, прагматичный и деловито правильный.

Жили вот так в разных сезонах, в разных месяцах года. Жили уже давно, - давая жизнь друг другу, давая надежду. Одному - на встречу. Другому - на окончательное освобождение.

Два голоса...

Сон

Тянуло вечерней речной чародейственной прелью.

Изба-терем, придвинутая к самому краю обрыва, - внизу теплое парящее зеркало омутов. Редкие едва звучные выплески, - на вечерний охотничий моцион вышли рыбы, выхватывая губастыми пастями гибельно бреющих мошек, комаров и прочую членистоногую челядь.

Догадываюсь: душа моя в сновидении. Мне хорошо и неторопливо в нем.

Легко раздваиваюсь и порою подглядываю за самим собою.

Оказывается, какое странное у меня лицо... Не узнаю его.

Меня слегка беспокоит мысль: отчего же не волнуюсь по поводу разительной перемены моей физиономии? И все равно не думаю волноваться. А мысль беспокойливая все же саднит, мешает наслаждаться вечерним покоем, уединением.

Вдруг до обморочной жути отчетливо читаю чарующее пророческое:

" Нет, не случайно ты, молодец, оказался в вечности...

" Это вечность вечерняя твоя в будущем...

Я сразу вспоминаю: в этом чарующем вечере еще вчера я не жил. А сегодня вдруг удостоился жить...

И вдруг, где-то там, далеко, за дышащей речкой, за мирной рябиновой гладью человеческий крик - мольба о помощи...

Я знаю, он - этот никем не слышимый безумный неудаляющийся и не приближающийся смертный зов обращен не ко мне.

Человеческий отчаявшийся крик обращен к вечности, он направлен к Богу...

Я догадываюсь, я почти уверен, - я знаю: прелый теплый вечер - это и есть Он.

Интересно. А куда ехала она, сидящая, напротив, в электричке метро? Куда она...

Оказывается, она рядом. Она давно рядом. И смотрит туда же куда и я.

Интересно, а что она думает обо мне? Наверное, думает...

Я еще раз попытался убедиться, что она здесь...

Вместо нее чья-то бабушка приветливо кивает усохшей головкой, аккуратно укрытой в серый шинельный шалашик-платок. Из теплой глубины его глаза девушки...

А-а, вон, куда она спряталась!

Нужно скорее спросить, успеть: а куда она...

Не успел задать глупый смертный вопрос...

И, проснувшись, бросился к чистому листу бумаги...

И зачем-то, мимоходом заглянул в зеркало...

Из зазеркалья какое-то чудовищно длительное мгновение выглядывали не мои глаза, - это были глаза девушки, - глаза смерти...