Странник и Шалопай - [24]

Когда новые игроки выступают открыто, они не так опасны, сложнее, когда новичок занят только игрой со всем миром, он не хочет мотать на себя общественную карму, он ищет в ней дыры и думает над тем, чем и кто их заполнит. Центральные игроки ищут таких, в общем–то ко всему нейтральных и безучастных мыслителей, и тот, кто их быстрее находит, тот и в выигрыше.

Западные страны это поняли давно, они очень давно сформировали клубы, общества, ложи, а при правительствах — отделы и комитеты, отслеживающие игроков, хоть чуть–чуть способных к игре. Игроки против игроков. Играющие души и ловцы играющих душ.

Людям, которые просто живут игрой, не очень–то много надо. Но элементарные условия для игры Россия не может дать, поэтому игроки ее покидают или зло, с остервенением «кидают».

Россия вырастила свой тип игроков, игроков во власть над Россией, когда ни у кого нет собственности и хоть какой–нибудь привязанности к земле, на которой живешь, народу, среди которого живешь. В этой игре первое, что надо сделать — это развивать любовь к абстрактной Родине, а второе, бороться на этой Родине за право управлять ею. У управленца часто больше собственности и власти, чем у настоящего, обозначенного собственника.

Игра за власть, особенно в России, самая отчаянная игра. Быть управленцем весь отрезок жизни, управленцем, а фактически собственником ни какого–то концерна, острова, ТНК, а огромной страны. Тут есть и заданный контекст, и огромное поле деятельности для игроков, и они бьются, часто насмерть. Но только до момента обладания властью.

Потом колебания затухают. Власть быстрее всего успокаивает, казалось бы, самых азартных игроков. Они просто переходят в руки тех, кто больше соображает, и уже готовит новых. К сожалению, этих новых все время просчитывают и готовят за пределами России, пусть даже и из местных игроков. Причина все та же. Неумение и нежелание аккумулировать «мозги» внутри России. Так много ума, что он не нужен. Может быть, одна из причин в том, что народ России слишком велик и ему нет нужды беречь себя, своих гениев, свои силы.

Россия, пожалуй, единственная страна, которая допускает к себе то татар, то немцев, то евреев, то литовцев, то поляков и пр. И каждый волонтер сдает в России экзамен на право управлять ею и, провалив его, начинает ненавидеть эту страну, но не может забыть те богатства и ту неограниченную власть, которой обладал в ней.

Сегодня евреи сдают очередной экзамен, который усложнен тем, что не очередные разработчики–игроки проверяют очередную идею на России, и не очередной «клуб» игроков решил поправить свои материальные дела, еврейский народ замахнулся на роль мирового, богом избранного управляющего всей Землёй через Россию. Одну попытку они провалили, выродив идею интернационала сначала в коммунизм, а затем в фашизм, а потом заявив всем остальным народам об их всеобщей дикости и представив себя самыми пострадавшими от этой дикости народом.

Но они выиграли на этой волне, как собственники, кусок земли под названием Израиль в качестве компенсации за свою же собственную игру. Время от времени у других народов открываются глаза, и они перекрывают еврейскому народу, той его части, которая устремлена в итоге только на материальную собственность, все пути в своих странах на игру, на власть. Тогда они меняют фамилии, эмигрируют в другие страны и там становятся ведущими фигурами, способными опять влиять на весь остальной мир. Влиять только потому, что миром правят деньги.

Сегодня ситуация несколько иная. Евреям позволили взять всю Россию, если осилят и подчинят местный менталитет своим правилам и законам, дадут роздых и хоть какую–то правовую, политическую, экономическую стабильность этому могучему народу, они себя обозначат в мире как равный с равными. Если нет, если опять всё сведётся к деньгам и их количеству, то гонения на них могут достигнуть небывалого размаха. Пока им хорошо удается считать ходы, но без учета русского долготерпения.

Игра идет на крайних полюсах: с одной стороны — еврейская жадность и отсутствие чувства меры, с другой — русская долготерпимость народа, который живет только потому, что есть Бог и все. Он далек от всех земных игр по своему предназначению, поэтому так часто и кажется таким беззащитным. Если он и играет, то как ребенок в песочнице. Он просто любит играть.

Я старый игрок. Понятие о любви, как о чем–то ярком, благотворном, во мне давно поутихли. Я испытывал и любовь к женщине, и любовь к Родине, у меня были любимые книги, любимые люди, дни и, конечно, игры. Сегодня этого уже нет. Остался сухой остаток, как у человека, прошедшего огонь, воду и медные трубы.

Женщины уже не волнуют той теплой, сладкой, сводящей с ума болью, они уже давно идентифицируются с игральными картами. Вот дама червей — она будет дарить себя, и я пойду, как ключ, ко дну и буду знать одну «жену». Вот дама бубен — я у нее не один, да и она не одна у многих других разных — «проказных». Вот дама пик — и очень молода, но тут знать о себе дают мои года, конечно, с нею можно петь дуэтом, но, дорогой мой, не об этом.

Вот дама треф — ее портрет оставлю как свою надежду на выигрыш иль проигрыш в игре, раз разница давно не различима и настроенье еле уловимо.