Странница - [15]

— Софи, Софи! Тебе нужно сесть. Опусти голову пониже…

Когда мы возвращались домой к Фрэнку, чтобы отпраздновать крестины, Брайан нарушил молчание. Он разъяснил нам, что священник погружает крестящихся для того, чтобы вода смыла с них все прежние грехи и вновь окрещенные могли начать жизнь с чистого листа, безгрешные, как новорожденные дети. Я думала об этом снова и снова, представляя, как грешника погружают в воду и — буль-буль! — он выныривает весь светлый и чистый, словно ангел. Я мысленно без конца вызывала эту картину, пока опять не почувствовала головокружение и слабость.

— Послушай, поешь чего-нибудь. Может быть, ты сегодня мало ела?

Дядя Док подвигал мне густую похлебку из рыбы и моллюсков, жареные морские гребешки, сандвичи с омаром и салатом, картофельный салат, пироги с сыром, с морковью, с бананами. Я съела, сколько могла, но потом, увы, все съеденное вернулось обратно.

— Наверное, ты простудилась, — забеспокоился дядя Док и увел меня на «Странницу».

Я немного поспала и проснулась оттого, что вернулись Брайан и Коди.

— Надеюсь, это был не последний ужин, — пробормотал Брайан.

— Заткнись! Не будь трусом. Почему ты вечно ожидаешь неприятностей? Ты что, хочешь испортить нам путешествие? — прикрикнул на него Коди.

— Я чувствовал бы себя намного лучше, если бы наша команда точно знала, что делает, — гнусил Брайан.

— Да, но и ты тоже часть команды, противный долдон!

— От долдона слышу!

Наша корабельная семья стала более раздражительной и нервной. Мы рвемся в путь, но все больше задумываемся о неизвестных трудностях, с которыми предстоит столкнуться. Слишком много думать тоже нехорошо.

22. Бомпи и священник

Я теряю терпение. Мы все еще стоим на Грэнд-Мэнане, и нам предстоит еще тьма работы на «Страннице». И вообще, эта яхта пригодна для мореплавания или нет?!

Вчера я проходил мимо дяди Дока и его друга Фрэнка, которые топтались, разговаривая, на берегу. Завидев меня, дядя Док сказал Фрэнку: «Т-с-с! Больше об этом ни слова! — и помахал рукой, словно отгоняя мух. — В чем дело, Коди?»

О чем бы ни шла речь, им явно не хотелось, чтобы я это услышал.

Но на этом странности не закончились. Когда вечером я вернулся на яхту и спустился в каюту, отец лежал на своей койке и плакал. Плакал! Слезы так и текли по его лицу.

— Что-нибудь случилось? — испугался я.

— Нет. Все в порядке. Все как обычно. — Он даже не вытер слез.

Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда в жизни я не видел, чтобы отец плакал. Когда мне было восемь лет и я пришел домой в слезах, потому что упал с велосипеда, отец велел мне:

— Перестань! Не надо плакать из-за этого! — А когда я не перестал плакать, он пришел в ярость: — Перестань! Перестань! — Он расстегнул ремень и замахнулся им на меня: — Хочешь поплакать? Сейчас у тебя будет причина для слез!

Мама на цыпочках подошла к двери и, увидев ремень, попыталась перехватить его. Но отец очень сильный, он выдернул ремень и ударил им маму, прямо по голой руке. Потом швырнул ремень на пол и вылетел прочь из дома.

Больше я никогда не плакал у него на глазах.

Софи рассказала нам историю о том, как Бомпи крестился. Вот как это произошло.

Бомпи был уже подростком, но его никто не крестил, а его мама решила, что крестить его необходимо обязательно, обязательно, обязательно. Поэтому она договорилась со священником, что тот окрестит Бомпи в реке Огайо.

Бомпи не очень ладил со священником, зато он ухаживал за его дочкой, и та порой возвращалась домой довольно поздно. Бомпи не очень-то боялся, что священник станет окунать его в речку.

Но день настал, и Бомпи со всею семьей пришел к реке. Священник улыбался Бомпи широкой фальшивой улыбкой, и пришло время Бомпи окунаться в воду. Тут священник пихнул Бомпи в бурую, взбаламученную воду и удерживал в ней. И удерживал, и удерживал. А у Бомпи закончился запас воздуха в легких, он задыхался и принялся лягать священника, а потом укусил его за руку, которой тот зажимал ему рот.

Священник вскрикнул, и Бомпи выскочил из воды.

— Ну и что? Что сделал отец Бомпи?

— Как что, дал ему затрещину за то, что он лягнул священника.

— А мама? Дала она Бомпи кусок яблочного пирога? — допытывался я.

— Да, я думаю, что дала, — закончила Софи.

Сегодня отец опять плакал.

— Что случилось? — пытал я его.

— Ничего не случилось. Все как обычно.

Сейчас мне вдруг вспомнилось, как вчера Софи рассказывала историю крещения Бомпи.

— Пап, ты слышал эту историю раньше? — спросил Брайан.

— Нет, пожалуй, не слышал, — покачал головой дядя Стю.

Брайан самодовольно надулся, точно арбуз проглотил.

— Я раньше тоже… — начал было дядя Док.

— Что я вам говорил! — выпалил Брайан. Дядя Док возразил ему:

— А та история про поезд и мост мне точно вспоминается. Уверен, что слышал ее когда-то прежде.

Я думал, Брайан подавится своим воображаемым арбузом.

— Ну, а я ее не слышал. И другие тоже, — протянул дядя Стю.

— Может, ты просто забыл, — сказал дядя Док.

— Я ничего не забываю!

— А может быть, Бомпи тебе ее не рассказывал, — предположил дядя Док.

— Почему это он тебе рассказал, а мне нет? — Дядя Стю побагровел. — Мо, ты слышал эту историю раньше?

— Нет, — буркнул отец.