Странная жизнь - [2]

Главное, что стало тепло. Руки покраснели и стали отогреваться, пальцы ног пронзили тысячи игл. Он подошёл к кассам, там были очереди, рядом висели расценки на проездные карточки и абонементы. Что он искал, было непонятно даже ему самому, но мир вдруг окрасился в другие краски – одно движение век, моргнул, и теперь всё иначе, всё другое. Далее он прошёл к лавке "первой полосы" и стал осматривать лица на обложках газет и журналов, названия книг.

– Вам что-то подсказать?

Александра от этой фразы как будто холодной водой охолонуло. На миг показалось, что эта женщина может его знать. Он пристально посмотрел ей в глаза, чем безумно её смутил. Но нет, она не знает.

– Нет. Спасибо.

Он прошатался по вестибюлю 30 минут.

– Добрый вечер, гражданин! Документы будьте любезны! – обратился к нему сотрудник полиции.

–Документы?.. Документы!!! Точно! Дурья моя башка! Да, конечно. Минутку.

Он начал елозить по карманам с бешеной скоростью эпилептика, чем сильно встревожил итак несколько пугливого молодого парня в форме полицейского.

После осмотра нескольких карманов, Александр понял, что документов при нем нет, есть только кошелек. Он испугался. Во-первых, он не знает, как его зовут, и кто он такой, во-вторых, подозрительно шатается здесь уже полчаса, в-третьих, он решил, что его сочтут за пьяницу и запрут на сутки в обезьянник. А может… В общем, это один из тех случаев, когда испугался на животном уровне, словно почувствовал, что дело закончится не лучшим образом, если он скажет:

– Извините, документов нет!

– Пройдемьте со мной до выяснения! Как вас зовут?

– Не знаю.

– Ясно. Шутить, значит, любите…

Ничего хорошего.

Сделав вид, что пытается рукой пролезть в дальний карман брюк, он выждал момент, когда полицейский потеряет бдительность хоть на секунду, и дал дёру оттуда со всей остервенелостью, на которую был способен переваренный йогурт с бастурмой.

– Стой!

– Да оставь ты его! Тебе нужны проблемы? – прозвучал голос старшего.

– Но он же…

– И пусть бежит. Наше дело – метро. И пока тут все в порядке, тебя не должен волновать этот полоумный. Ясно?

– Так точно!

Александр выбежал на улицу и бежал еще метров триста, пока не понял, что сзади никого нет. Он остановился. В груди жгло, как будто глотнул вместо воды острого соуса, в ногах появилась тяжесть.

Он огляделся вокруг. Ничего знакомого. Это игра переставала быть увлекательной. На улице темень, часы на руке говорят, что уже половина девятого! Где ночевать? Что делать? Бумажник!!! Точно! Отлично, где он … там?

А бумажник-то выпал из кармана прямо там, в метро, в тот момент, когда он дал дёру.

– А этот припадочный кошелёк обронил! – как-то слишком радостно, а может, иронично сказал молодой парень-полицейский, – значит вернётся.

– Есть там чё? – спросил старший.

– 200 рублей, кредитка, куча визиток и скидочных карт и …права на имя Волкострелова Александра Игнатьевича…

– Бумажки можем приватизировать…

Александр Игнатьевич издал истошный рёв негодования на самого себя, на сегодняшний день и весь этот мир, в котором происходит нечто подобное.

«А что если я преступник? – подумал он, – значит мне нельзя соваться в полицию! Или, наоборот, лучше сунуться и сдаться по-хорошему. Так стоп! Никакой я не преступник! Я просто не знаю, кто я. За это не сажают в тюрьму.»

Представьте себе, идёте вы домой с работы, а мимо вас проходят люди, и среди них есть вот такие вот Александры, забывшие умышленно или нет, кто они такие. А чем, скажете вы, я им могу помочь? – и будете правы. Мы ходим на работу и возвращаемся с неё, носим сумки с продуктами из магазина, посещаем бары или кино по выходным. И всё это как-то механистично. Как-то грустно и неинтересно. Как-то однообразно. Для нас сказать "привет" приятному человеку в метро – сродни самоубийству с одной и другой стороны: один рискует глупо выглядеть, другой примет вас за психа или испытает неловкость. Но неловкость – это то же человеческое чувство. Так почему же его стоит бояться и избегать, если оно нам свойственно так же, как чихание или мочеиспускание? Хотя последний пример не совсем удачный. Что же выходит: для нас попросить сигарету у незнакомого – это нормально, а познакомиться в толпе немыслимо? Мы тяжело больны в таком случае!

А между тем, Александр решил пойти в полицию. Поэтому он начал подходить к прохожим, у кого лицо не кирпичом, и кто хоть немного источал доброжелательность к миру, но никто понятия не имел, где искать ближайшее отделение полиции-милиции.

– Дядя! – произнёс чей-то звонкий голос.

Александр обернулся – никого. Опустил глаза. Внизу стоял милый мальчуган лет семи с ранцем за плечами:

– Я слышал, вы спъяшивали у пъяхожих, где можно найти дом полицейских! Вам нужно идти пъямо несколько километъов. А потом повеънуть направо. Там будет желтый дом. Вы его увидите. – буква "р" этому парню никак не удавалась, но он был настолько серьёзен в своих советах и побуждениях, что походил на мужичка, только ещё совсем маленького.

– Спасибо, родной. А ты чего один тут в такой час с чужими разговоры ведешь?

– А я маму жду из магазина! И я уже не маленький, я тхэквондо знаю.

Этот парень заставил уже довольно угрюмого Александра Игнатьевича улыбнуться от уха до уха самой широкой своей улыбкой. Он уже не помнил, когда в последний раз так улыбался. В принципе, он не помнил, когда вообще в последний раз улыбался.