Странная жизнь Ивана Осокина - [18]

— Зачем ты танцуешь здесь, старая ведьма, — спросила дочь короля, — здесь, на пустынном берегу, между волнами и сухими листьями?

— Я слышу звук в ветре, который похож на звук волынки, — отвечала ведьма. — И поэтому я танцую. Потому что ты получишь дар, который отнимет у тебя все, что есть, и придет человек, который принесет тебе заботу. Но для меня пришло завтра, которого я ждала, и пришел час моей власти.

— Но отчего же тогда ты колеблешься, как лоскут, и бледнеешь, как сухой лист, перед моими глазами? — удивилась дочь короля.

— Потому что пришло завтра, которого я ждала, и пришел час моей власти, — ответила ведьма и упала на морской берег. И только стебли морских водорослей были на ее месте, морская пена да мокрый песок.

— Это самое странное, что случилось между двумя морями, — сказала дочь короля.

Нянька не выдержала и застонала, как осенняя буря.

— Я устала от ветра, — сказала она и начала оплакивать свои дни.

В это время дочь короля увидала человека на морском берегу: он шел в капюшоне, накинутом на голову, так что никто не мог видеть его лица, и под мышкой у него была волынка. И звуки волынки были похожи на жалящих ос, и на ветер, который свистит в сухом тростнике, и эти звуки привлекали к себе внимание, как крик чаек.

— Это ты, пришелец? — спросила дочь короля.

— Да, я, — ответил тот, — а это — та волынка, которую может слышать человек, и я имею власть над временем, и я играю песню завтрашнего дня.

И он начал играть песню завтрашнего дня, и она была длинная, как годы, и нянька громко плакала, слушая ее.

— Это верно, — сказала дочь короля, — что ты играешь песнь о завтрашнем дне, но как я могу знать, что ты имеешь власть над временем? Покажи мне чудо здесь, на берегу, среди волн и сухих листьев.

И человек спросил: «На ком?»

— Вот моя нянька, — указала дочь короля. — Она устала от ветра. Покажи чудо на ней.

И нянька упала на берег, и только стебли морских водорослей были на ее месте, морская тина да мокрый песок.

— Это верно, — сказала дочь короля, — ты — пришелец и ты имеешь власть над временем. Пойдем со мной в мой каменный замок.

И они пошли по морскому берегу, и человек играл песню завтрашнего дня, и за ними летели листья. И они пришли в замок и сели вместе, и море билось внизу террасы, и чайки кричали вокруг башен, и ветер гудел в трубах. Девять лет сидели они, и каждый год, когда наступала осень, человек говорил: «Это мой час, и над ним я имею власть». — А дочь короля говорила: «Нет, погоди, сыграй мне песню завтрашнего дня». И он играл эту песню, и она была длинная, как годы.

И когда девять лет прошли, дочь короля поднялась на ноги, точно вспоминая что-то, и посмотрела вокруг себя: в ее каменном доме слуг больше не было, и только человек, который играл на волынке, сидел на террасе, закрыв лицо рукой, и под звуки его волынки листья крутились на террасе, а море билось в каменную стену. И королевская дочь громко закричала, обращаясь к этому человеку: «Это — тот час, покажи мне свою власть над ним». И при этих словах ветер сдул капюшон с головы человека, и под капюшоном ничего не было. И одежда отлетела в угол террасы, и волынка упала рядом с ней, и сухие листья кружились над ними.

И дочь короля из Дентрайна пошла к тому месту берега, где странные вещи совершались в древние времена, и стала там на песок: морская тина подбегала к ее ногам, сухие листья кружились у нее за спиной, а ее лохмотья развевались вокруг ее лица от порывов ветра. И когда она подняла глаза, то увидела дочь короля, идущую по берегу. Ее волосы были как золотая пряжа и глаза как омуты в реке, и у нее не было мысли о завтрашнем дне, и она не имела власти над временем, подобно всем простым людям.

Осокин закрывает книгу и долго сидит почти без мыслей, глядя перед собой. В этой сказке какой-то внутренний, скрытый смысл, который он чувствует… и с ней связано столько странных и непонятных воспоминаний.

Глава 9. Наказанный

После уроков.

Пустой класс. За партой у окна Осокин с книгой. Смеркается.

Осокин закрывает книгу и смотрит перед собой, потом взглядывает на лампу.

— Очевидно, огня мне не дадут, — говорит он. — Ну ладно, посидим в потемках. Но как все это глупо! Боже, как все это глупо! И что же такое, в сущности, вся жизнь, если я ничего не могу изменить. Заведенные часы? Но какой тогда смысл во всем этом? И какой смысл в моей жизни, в моем сидении здесь, в гимназии? Конечно, я не могу заставить себя быть гимназистом, конечно, мне скучно без людей, без жизни… Я держусь за книги и за газеты, чтобы не начать опускаться. Я чувствую, что часто с этими мальчишками я сам становлюсь мальчишкой. Мне страшно за себя. Я точно человек, попавший в глухую провинцию, который старается поддержать внутреннюю связь со столицей, и, чтобы не стать провинциалом, выписывает газеты, журналы, которые собственно совсем не нужны, даже смешны, в его провинции. Да, и у меня все это выходит смешно. Но газеты мне особенно интересно читать, потому что я знаю, что будет. Жалко только, что я много забыл. И в конце концов волшебник прав. Я не только ничего не могу изменить, но и многое начинаю забывать. Даже странно, до какой степени у нас непрочны в памяти разные впечатления. Они сохраняются в памяти только благодаря постоянному повторению. Повторение прекращается, и они исчезают. У меня целый калейдоскоп лиц и событий в памяти, но имена я почти все забыл. Зинаиду я пытался найти, но так и не нашел. Ходить мимо их дома — смешно. Нашел пансион, где она должна учиться. Торчал там две субботы. Но разве ее узнаешь? Выходят сразу толпой. Смеются. И правда это, смешно там стоять, точно я какой-то лицеист. Хотя две мне там очень понравились. Но ни та ни другая не могут быть Зинаидой, обе старше. Крутицкого нет ни в одном из корпусов здесь. Значит, он учится не в Москве. И теперь я, действительно, вспоминаю, что он рассказывал что-то про корпус в Петербурге. Значит, я его могу найти только через три года в юнкерском. Но Зинаида тогда будет уже за границей и вернется только через шесть или семь лет. Ну хорошо, если так, я должен найти ее за границей или ждать здесь. Но нужно, чтобы я не был так беспомощен