Странная философия ненасилия - [6]

Задача философа, следовательно, заключается в том. Чтобы надлежащим образом изобразить Бога или реку, словом, начертить вектор, указывающий направление движения там, где его слушатель или читатель его не видит.

Все сказанное, применительно к философии ненасилия, означает, что она вовсе не представляет собой только этическую доктрину, которая запрещает использовать силу для принуждения человека к какому-то действию или бездействию, наносящему ему ущерб. Кроме такой этической доктрины философия ненасилия, содержит масштабное онтологическое и гносеологическое учение, на которое опирается этика. Учение о мире и месте человека в нем, а так же учение о возможностях познания этого можно сравнить с громадной частью айсберга, видимой частью которого является этика ненасилия. Впрочем, лучше было бы использовать другое сравнение: если представить себе магнит в виде подковы, то силовые линии поля этого магнита сходятся и оказывают наибольшее воздействие вовсе не в какой-то точке магнита, а вне него. Именно там и сосредоточено все действие магнита, весь невидимый эффект, который он оказывает. Точно также можно представить себе такое философское учение, в котором учение о мире и человеке, а также учение о познании детально прописаны и находятся на виду, а вот этическое учение не опубликовано, однако все силовые лини, исходящие из онтологии, антропологии и гносеологии незримо подталкивают к занятию совершенно определенной моральной позиции.

Мудрец, конечно, мог бы формировать эту позицию и предложить ее слушателям, но тогда она осталась бы для этого слушателя чужой, навязанной. Совершенно иное дело, если мудрец говорит слушателю: «Я знаю, что ничего не знаю — в сфере морали. Здесь каждый должен сделать свой собственный выбор, я не буду подсказывать тебе его варианта. Вместо этого я тебе расскажу: как устроен мир, какое место в нем занимает человек, как он может познавать этот мир и действовать в нем. Но, дойдя до этого, я вынужден буду умолкнуть и оставить тебя в одиночестве. Свой выбор, как тебе жить и к чему стремиться — ты сделаешь исключительно сам».

В этом случае у слушателя неизбежно возникнет иллюзия, что его жизненный выбор был сделан абсолютно самостоятельно. Он готов отстаивать этот выбор ценою собственной жизни. Ведь этот выбор он будет воспринимать как свою жизнь.

Лекция 1. Философия ненасилия как идейное течение: от древнего мира до современности

В любом обществе, во всякий конкретный момент его существования существуют некоторые «само собой разумеющиеся» представления, которые, как считается, даже не заслуживают специального обсуждения. Они «ясны каждому ребенку», «понятны даже глупцу», а потому принимаются подавляющим большинством общества — «нормальными людьми» — без осмысления и доказательств. Будем называть такие представления самоочевидностями.

Когда человек живет в мире самоочевидностей, ему кажется, что в науке и рациональном мышлении вообще особой необходимости нет. Существование интеллектуалов, которые непрерывно сомневаются в самоочевидностях, представляется такому человеку излишним. Умствовать лишний раз не следует. Образование в школе и в вузе нужно свести к заучиванию до автоматизма самоочевидных представлений. Еще лучше, впрочем, ограничить влияние школы и вуза на общество.

Такое положение дел характерно, впрочем, для стабильных периодов существования общества. Самоочевидности начинают подвергаться критической рефлексии, то есть декартовскому сомнению, в момент глубокого кризиса общества. Революция бывает подготовлена именно разрушением самоочевидностей, разделяемых большинством. Прежний менталитет, который представляет собой взаимосвязанную систему самоочевидностей, сопротивляясь, шаг за шагом уступает место новому — благодаря тому, что его носители постепенно отходят от дел. В результате оказывается, что любая истина в истории проходит три этапа — вначале представляется безумным утверждением и покушением на основы, затем становится общепринятым мнением, тривиальностью и, наконец, начинает восприниматься как предрассудок, который необходимо преодолеть.

В современной России, как представляется, наступил период стабильности. Благодаря массированному воздействию средств массовой информации в первое десятилетие после 1991 года были усвоены если не сами «общечеловеческие», т. е. западные ценности, то, по крайней мере, формулировки, их выражающие. Как предполагается, сегодня любой выпускник средней школы, успешно освоивший программу курса обществознания, сможет ответить на вопрос о том, что такое демократия, права человека, правовое государство, гражданское общество и толерантность.

К числу таких представлений, которые еще двадцать лет тому назад считались идеологически чуждыми и классово враждебными, а ныне стали самоочевидными, принадлежит и представление о философии ненасилия.

Да, представление о «философии ненасилия» — точно так же, как и представление о «естественных правах человека» — пришло к нам с Запада в 1991 году. Вернее, впрочем, было бы сказать — вернулось к нам с Запада, потому что до начала двадцатых годов девятнадцатого века, когда ведущие профессора-гуманитарии были высланы из страны, в российских университетах прекрасно знали, что такое «философия ненасилия», что такое «толерантность», что такое «естественные права человека». После 1917 года все эти понятия постарались предать забвению. Вместо толерантности пропагандировалась непримиримость к буржуазной идеологии, боевитость и наступательность на идеологическом фронте. Вместо философии ненасилия — вначале диктатура пролетариата, направленная на создание Всемирной Республики Советов, а затем — готовность социалистического лагеря к отпору проискам империалистических держав всеми имеющимися средствами, включая ракетно-ядерные вооружения.