На этот раз он привез книгу широко известного всем почитателям литературы Бенедикта Сарнова «Перестаньте удивляться». И каким-то непостижимым образом в короткий срок сделал этот единственный экземпляр достоянием очень и очень многих. А еще он не просто привез, а, мне казалось, многим прочитал вслух номер журнала «Детская литература», от первой до последней страницы посвященный литературе израильской. «А какие рассказы Елены Ржевской, в том числе о еврейском детстве, опубликовал «Континент»! — сообщал Муля. — Вы должны прочитать…» Благодаря тому, что восторгается он голосом деликатно-застенчивым, не верить ему нельзя.
…Были времена, когда стали угрожающе частыми перекочевывания редакторов в писатели. Вероятно, начитавшись чужих посредственных рукописей, которые все же — вопреки своим качествам! — становились книгами, иные редакторы преисполнялись уверенности: «Так-то и мы можем!» И брались за перо… Однако знаю прекрасных редакторов, которые стали и прекрасными авторами. Первая из них — та же Лидия Корнеевна… Можно привести и другие весьма убедительные примеры. Вот Самуил Миримский… Его книги для юных сразу пришлись по душе читателям. А ведь детей и подростков не уговоришь, что книгу-де надо прочесть, потому что она полезна, воспитательна и т. д. Произведения для детей и подростков прежде всего обязаны быть увлекательными! Эти читатели не выносят аморфных, назидательных сочинений. Повести Самуила Миримского остросюжетны и органично соединяют в себе драматичность ситуаций с юмором. А юмор — это нередко кратчайшее расстояние между серьезной проблемой и сознанием читателя (особенно молодого!). Позволю себе, как уже случалось, процитировать собственные строки. Поскольку они здесь «к месту»…
Назвав свою великую трилогию «Детство», «Отрочество», «Юность», Лев Толстой вроде бы подчеркнул, что это совершенно разные периоды ранней поры жизни. Если человек семидесяти лет отличается от шестидесятилетнего лишь тем, что в семьдесят хуже обстоят дела с сердечно-сосудистой системой, то человек восьми лет и, допустим, тринадцати — это две совершенно разные личности. Выдающийся педагог сказал, что тринадцатилетний отличается от восьмилетнего гораздо больше, нежели от взрослого. Да, в юную пору каждый год — целая эпоха. И писатель, который не понимает этого, создает книги без адреса. Существует закон: все, что талантливо написано для детей, одинаково интересно и взрослым. Но обратного закона нет: далеко не все, что написано для взрослых, понятно и интересно детям. Не вовремя пришедшее к ребенку произведение (к примеру, прочитанные в одиннадцать лет «Братья Карамазовы» или книги Томаса Манна) способно лишь оттолкнуть ребенка от столь высокой литературы, к которой он может, увы, никогда уж более не вернуться. Муля Миримский хорошо понимал все это и как редактор, и как писатель. Вот почему повести его становились любимым детским чтением («Лето в горах», «История двух беглецов», «Скворец номер семнадцать», «Антон и зяблик», «Волшебная трубка капитана», «Озорники»…). Зяблики, скворцы… А книги-то все про людские судьбы. Авторитетные критики и литературоведы — к примеру, Лев Аннинский — не раз хвалебно откликались на Мулины книги. «Добрые люди — вот и все…» — комментировал Муля. Добрые-то добрые, но читателей в обиду не дадут!.. Поначалу он печатался под фамилией Полетаев, чтобы редактора не путали с автором.
И вот наконец Муля, при всей своей скромности, решился все-таки воссоздать в повестях и рассказах свое собственное еврейское детство, житие-бытие своей еврейской семьи и этой самой малаховской «коммуны», где преподавал Марк Шагал. Эти его произведения, адресованные взрослым, проникнуты размышляющей и печальной еврейской иронией. Смех сквозь слезы, сквозь жизнь…
…Что ж, я попытался воссоздать некоторые приметы характера и действий, поступков своего дорогого друга. «Муля, не нервируй меня!» — восклицала Фаина Раневская в давней кинокомедии. «Муля, не забывай нас… Мы тебя любим! — хочется воскликнуть, когда друг уезжает. — Муля, мы с Таней ждем тебя. И всегда тебе рады!» Да и можно ли не радоваться ему?..
1999 г.
