Страницы незримых поединков - [81]
И Оверланд рассказал, что шеф намерен был отозвать Вилли из России раньше срока — он нужен фирме на месте. Однако Джекоб уговорил не делать пока этого, ибо имеет большие виды на Шернера здесь, вдали от родины. Шеф согласился с Джекобом, но заявил: окончательное решение примет после возвращения Оверланда в США. Вилли все понял. Ему не оставляли путей для отступления. Джекоб знал: Для Шернера пребывание в России — единственная возможность прочно стать на ноги и он этот шанс не захочет упустить. В ЦРУ умели разбираться в характерах и учитывать их в своих интересах.
«Что делать? — лихорадочно соображал Вилли. — Послать бы по-русски всех этих Джекобов. В конце концов, я честный человек, я неплохой инженер, и голова и руки устроены вроде бы неплохо. Не пропаду же, не докачусь до ночлежки.
Нет мне уже не выкрутиться. У ЦРУ — длинные руки, так просто от этих ребят не уйдешь.
И денег, что ни говори, жалко. Круглый счет в банке! Заработать такую кучу «зелененьких»! Деньги — это клыки и когти для борьбы за существование в наших джунглях. В конце концов, откажусь я — другой желающий найдется.
Может, если быть очень осторожным и осмотрительным, десяток-другой снимков нащелкать удастся. Сложнее личные контакты с недовольными Советской властью, с валютчиками, со всякими подонками»…
— Ну не будь тряпкой, Вилли.
И он решился. «Своя рубашка ближе к телу», — учил его дед. Теперь заговорил другой Шернер, алчный, трусливый и злобный. Он словно забыл и дружеское отношение к нему рабочих и инженеров на заводе, и свои многочисленные беседы в их семьях за обильными угощениями. Забыл, что только вчера в разговоре с переводчицей одобрительно отозвался о возможностях советской системы и слегка покритиковал порядки у себя на родине. За то, что его загнали в угол, за свой неожиданный испуг Вилли отомстил всем, кто бескорыстно, от души старался скрасить его одиночество, тоску по семейному уюту. Оверланд понял, что недооценил Вилли. Ушат грязи вылил тот на все советское: специалисты на заводе плохие, хозяева неважные. Везде — неразбериха. Живут скудно. Завидуют всему заграничному.
И пошел, и пошел… Оверланд слушал с удивлением. Он не первый раз находился в России и не замечал, чтобы жизнь здесь была такой беспросветной, как ее рисует Шернер.
«Ну что же, это его личное дело, — подумал Оверланд. — Каждый видит жизнь так, как хочет ее видеть».
А Вилли между тем продолжал:
— Передайте Джекобу, что я обосновался здесь хорошо, завоевал авторитет. Длительное время за мной велась слежка, — приврал он. — Теперь все успокоилось, и я приступаю к выполнению задания. Есть на примете люди, которыми занимаюсь. Думаю, что доверие шефа и Джекоба оправдаю. Так и передайте.
С этого дня у Вилли появилась вторая, скрытая от людских глаз, жизнь.
Сотрудник областного Управления госбезопасности старший лейтенант Олег Николаевич Зайцев, возвратившись к себе к кабинет от начальника отдела, с удовольствием снял пиджак, повесил не спинку стула, ослабил галстук. Несмотря на распахнутую форточку, в помещении было жарко. За окном угасал длинный летний день.
Олег вновь и вновь перечитывал документы, о которых только что докладывал полковнику. Думалось тяжело. Мешала духота.
Вот уже несколько заявлений поступило в Управление КГБ от жителей областного центра с требованиями пресечь недоброжелательную деятельность некоторых иностранцев. Скорее всего, речь шла о ком-то из тех специалистов, которые вели шеф-монтажные работы на газовом комплексе. Одна из женщин эмоционально высказывала свое возмущение тем, как на ее глазах иностранец во дворе большого жилого дома раздал детям дошкольного возраста жевательную резинку, а затем фотографировал их ссору между собой. Увидев женщину, он быстро ушел. Прораб стройки с негодованием описывал, как мужчина, по виду иностранец, фотографировал дома Форштадта, подготовленные к сносу. Делал какие-то записи в блокноте. Рядом так и просились в объектив многоэтажные красивые здания, о чем и хотел сказать прораб незнакомцу, но тот просто-напросто убежал. Подобных заявлений набралось уже немало. Из них явствовало, что особый интерес «фотограф» питает к тем местам, которые были вчерашним и даже позавчерашним днем города. А рядом рос и хорошел на глазах сегодняшний Оренбург.
— Поистине злоба слепа, — подумал Зайцев.
Судя по описанию свидетелей, это был один и тот же человек — примерно пятидесяти лет, высокий, седой, с большим носом и толстыми губами. С ним никому не удалось поговорить, но все свидетели в один голос утверждали, что этот человек — иностранец. Для жителя города такое поведение не характерно, считали очевидцы.
Можно было не заниматься поисками Шатуна, как назвал про себя незнакомца Олег, в конце концов, это дело его совести. Но начальника отдела насторожил один факт. В материалах имелось заявление водителя такси, который из окна машины видел, как человек с подобными приметами разглядывал поверх забора территорию крупного завода, выпускавшего во время войны оборонную продукцию. В руках его был какой-то небольшой черный предмет, возможно, фотоаппарат. Водитель хотел поближе рассмотреть этого человека, но пассажиры такси торопились на вокзал. Освободившись, водитель сразу же приехал в Управление КГБ и все рассказал. Однако было уже поздно. В районе завода никого из подобных лиц обнаружить не удалось, не нашлось и других свидетелей. Дело смотрелось уже иначе. Речь могла идти о целенаправленной враждебной деятельности кого-то из иностранцев.
В течение более чем двух веков Оренбург был центром освоения Южного Урала, торговых и культурных связей России с Казахстаном и Средней Азией, столицей Оренбургского казачьего войска, областным центром. Эта книга о его прошлом, настоящем и будущем. Рассчитана на всех, кто интересуется историей родного края.
В своей первой книге автор стремится к пристальному художественному осмыслению темы советского крестьянства. О нравственных и социальных его проблемах, о сложнейшей внутренней и внешней перестройке современного сельского быта — повесть и рассказы молодого оренбургского прозаика.
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.
Автор, руководитель лекторской группы Челябинского обкома КПСС, в популярной форме излагает особенности идеологической борьбы на современном этапе, показывает каналы проникновения в нашу страну буржуазной идеологической продукции.Книга рассчитана на молодежь.