Страницы незримых поединков - [25]

Подробные, четкие задания получили и все остальные участники операции. Старший из братьев Байсмаковых, Куддук, которого знали в лицо часовые, должен все время находиться как можно ближе к Махмуту, быть, как сказал Касымхан, его тенью. Касымхан Чанышев и Газиз Ушурбакиев будут прохаживаться у ворот крепости, готовые в любую минуту снять часовых у стены и броситься на помощь Махмуту и Куддуку. Юсупу Кадырову, Мукаю Байсмакову и Насыру Ушурбакиеву поручалось прикрыть огнем главных участников операции в случае, если вспыхнет перестрелка. Убедившись, что каждый хорошо понял свою задачу, Чанышев сжег план и приказал всем отдыхать.

Вечером шестого февраля, как было условлено, группа подошла к крепости. Махмут и Куддук на лихих конях подлетели к самым воротам. Спешились, привязали скакунов к коновязи и направились к часовому. Тот окликнул их, осветил фонарем.

— Пакет для его превосходительства, — сказал Махмут, показывая конверт с большими сургучными печатями.

— Жди, позову дежурного, примет.

— Велено вручить лично в руки, видишь? — показал он дутовцу подчеркнутые двумя жирными чертами слова: «Совершенно секретно» и «Вручить лично».

Махмут спокойно, как будто каждый день ходил по этой дорожке, зашагал к дому, стоящему в глубине двора. Вслед за ним протиснулся и Куддук.

Разговор с охранником у входа в дом был примерно таким же. Только на этот раз казак доверительно добавил: «Кажись, их превосходительство уже почивают…»

Дутов полулежал на тахте, о чем-то вполголоса говорил с адъютантом, который разбирал на столике бумаги. Махмут успел только заметить поблескивающие в свете лампады иконы, большеглазые лики святых.

Лихо козырнув, Махмут, протянул пакет. Адъютант вскрыл его, подал письмо Дутову. Тот стал читать вслух: «Господин атаман, хватит нам ждать… Пора начинать. Я все сделал. Ждем только первого выстрела…» — и вдруг метнул исподлобья острый, изучающий взгляд на гонца. Махмут стоял как изваяние. Атаман стал читать дальше: «Сожалею, что не смог приехать лично…»

— А где Чанышев? — так же резко вскинув голову, спросил Дутов.

— Он повредил ногу и сам приехать не сможет, — спокойно ответил Ходжамьяров. — Но он тут недалеко и ждет вашу милость у себя в доме… Хоть сейчас или, может, завтра…

— Это еще что за новости?! — зло выкрикнул атаман.

Махмут понял, что вариант похищения Дутова отпадает раз и навсегда. Выхватив наган, он выстрелил в упор. В то же мгновение на него бросился адъютант. Еще выстрел — и он падает к ногам Махмута. Третий раз Махмут выстрелил в Дутова, свалившегося с тахты.

Услышав выстрелы, часовые кинулись на выручку. Их остановили пули Чанышева, Байсмакова, Ушурбакиева. Томительно тянутся секунды. Но вот из домика появляется прихрамывающий Махмут — выбегая, он оступился. Друзья подсадили его на коня.

Пока дутовцы, перепуганные стрельбой в крепости, приходили в себя, быстрые гиссарские кони несли храбрецов по разным дорогам.

Утром Мансур-хаджи — хозяин хутора Дагр — по просьбе Насыра отправился в Суйдун. Вернувшись, он рассказал, что Дутов и его адъютант убиты. По улицам города носятся всадники, задерживают всех подозрительных. На воротах крепости висит бумага, в которой сказано, что каждый, кто сумеет доставить в контрразведку хоть одного из террористов, получит за живого 5000 золотых рублей, за мертвого — 3000.

В тот же день в Ташкент Петерсу и в Москву — Дзержинскому были отправлены телеграммы, сообщавшие, что, поскольку похитить Дутова не удалось, белый атаман, на чьей совести тысячи расстрелянных и замученных советских людей, понес кару народа — уничтожен. «Наши благополучно вернулись», — так заканчивались телеграммы.

Приказом по Всероссийской чрезвычайной комиссии Давыдов, Чанышев и Ходжамьяров за ликвидацию белогвардейского гнезда, «за акт, имеющий общереспубликанское значение», были награждены именными золотыми часами. Высокими наградами были отмечены и другие участники рейда.

— Советская Республика никогда не забудет, что именно вам она обязана спасением жизни многих тысяч трудящихся, — говорил Яков Христофорович Петерс, поздравляя героев с наградами.

В те дни граница была приведена в боевую готовность. В Джаркенте и других пограничных районах ввели комендантский час. Советские органы опасались нападения, попытки белогвардейцев отомстить за казнь белого палача. Но, как сообщили наши разведчики, кара советского народа, настигшая Дутова и за толстыми, непробиваемыми пулями стенами крепости, окончательно подорвала у дутовских офицеров веру в возможность новой интервенции. В стане дутовцев воцарилась анархия. Кое-как державшееся Дутовым воинство стало расползаться по своим станицам и поселкам.

Опасность нападения на нашу страну на этом участке границы миновала.

А спустя несколько месяцев наши части разгромили полки корпуса Бакича, того самого незадачливого генерала, первый сокрушительный удар по войскам которого был нанесен в конце апреля 1919 года в оренбургских степях, на берегах Салмыша.

Военное положение в Семиречье было отменено. В пограничной полосе наступила нормальная жизнь.

* * *

Потом Насыр Ушурбакиевич Ушурбакиев создавал в родном Семиречье первые колхозы, был председателем сельхозартели «Труд пахталык», заместителем директора МТС. Пятнадцать лет проработал на Орском комбинате «Южуралникель», отсюда ушел на пенсию.