Страницы моей жизни - [12]

Конец романа довольно смехотворен, впрочем, как и вся книга, действие которой происходит в сверкающем и беспощадном сердце Голливуда. Эту книгу я писала в неотапливаемой столовой родного дома, где провела детство, в департаменте Ло, писала, попивая вместе с сестрой Сюзанной ореховую настойку. Я прочитала ей первую главу, и она ей так понравилась, что Сюзанна заставила меня каждый день писать продолжение и каждый вечер читать его ей, поэтому я вынуждена была работать. Книга была написана за один месяц, восхитительный месяц, который мы провели под холодным осенним солнцем, собирая грибы; сестра стряпала изысканные блюда, а я в это время изобретала отвратительные убийства. Это был прекрасный месяц, и читатели книги, судя по всему, пришли от нее в восторг.

Ну вот я и замурлыкала от удовольствия, хотя должна была бы возмутиться: маленький детектив, написанный за месяц «спустя рукава», оказался предпочтительнее романов, над которыми я билась месяцами! Но уже давно я не верю ни в заслуги, ни в усилия, по крайней мере, в сфере искусства. Ведь всегда в качестве поразительного примера можно привести Стендаля, за три недели написавшего в одном итальянском городке «Пармскую обитель», – такой пример собьет спесь с кого угодно.

Отдав должное сказанному выше, отметим, что «Ангел-хранитель»– самый увлекательный роман из тех, что можно перечитать. Какой-то автор или оскорбленный критик однажды упрекнул меня в том, что я осмеливаюсь писать развлекательные книги, «что это позор» и т. д. У меня возникло желание противопоставить этому утверждению Диккенса, Олдоса Хаксли, Ивлина Во, Вольтера и других писателей, но, к несчастью, эта идея посетила меня лишь три дня спустя – я всегда была сильна задним умом. Но как вынести жизнь и смириться с перспективой смерти, не прибегая к юмору? Юмор – единственная защита человека от его жестоких богов и бесцельности его пути. Юмор, обращенный на самого себя, позволяет вам увидеть со стороны то человеческое существо, каким вы были вначале и которое вы пытаетесь уберечь и поддержать всю оставшуюся жизнь…

«Немного солнца в холодной воде»

В 1969 году – по возвращении из Индии подобно английским писателям XIX века – я опубликовала роман «Немного солнца в холодной воде»– название, заимствованное, как и многие другие, у Элюара. Я написала эту книгу в Ирландии, самой приятной и самой свободной европейской стране, – я, Боб и мой сын Дени сняли там дом на месяц, как было в предыдущие годы и как будет в следующем. В одном из больших полуразвалившихся и почти пустых домов, любимых ирландцами, мы, не защищенные от дождя и солнца, проводили дни, слушая завывания ветра. Мы сами готовили еду, а вечером в пабе пели хором, как и все остальные посетители, «Жизнь в розовом свете». Из Парижа приезжали озабоченные или опечаленные друзья, а через два дня их охватывало всеобщее беззаботное настроение. Кажется, мы были там очень счастливы. Боб ходил удить рыбу, а я писала «Немного солнца в холодной воде»– название, ничего особенно не означавшее, но прекрасно определяющее – я понимаю это сегодня – атмосферные и душевные волнения, происходившие в то время. По вечерам красные затухающие огоньки торфа вынуждали нас проводить бесконечные часы, уставившись в потолок, с ледяными ногами и пылающим носом. Уж не суровый ли и изменчивый климат подсказал мне фразу, относящуюся к разочарованному в жизни молодому человеку: «Что касается Натали Сильвенер, то она с первого взгляда полюбила его»?

Таким образом, после романа «Здравствуй, грусть» тема смерти вновь, но на сей раз по-иному, зазвучала на страницах моих книг, зазвучала как бы поневоле; это произошло в тот момент, когда одна мелодраматичная и невообразимая фраза (родившаяся из риторических восклицаний, отступлений и попыток представить моих героев и героинь во всем их непостоянстве) уступила место другой – напыщенной и категоричной: «Она с первого взгляда полюбила его». И эта фраза, разумеется, предопределила самоубийство героини. Сказать: «изменила все мои планы» – было бы неточно, потому что я не планирую сюжет и никогда не делала этого. А если и были такие попытки, то они заканчивались неудачей, что вполне естественно. Я вывожу моих героев на сцену в начале моих книг, определяю их взаимоотношения и довольно долго позволяю им разбираться между собой без меня. Я хочу сказать, что их речи или поступки, на которые они толкают друг друга, проясняют качества той или иной, поначалу смутно проявлявшейся личности, и, чтобы характеры устоялись, достаточно подождать. Мне довелось наблюдать, как первоначальные образы многих героев кардинально меняются, хотя в начале характеры практически ничем не были обусловлены. В частности, в романе «Женщина в гриме» жиголо оказывается способным на чувство, непробиваемый продюсер – чрезвычайно уязвим, сварливая женщина – сверхделикатна… Они изменились лишь после того, как судно вышло в море, изменились, к моей величайшей радости: потому что я никогда не злоупотребляла своей властью автора, и, кроме того, подобные превращения мне нравятся. Писать книгу в таком ключе очень приятно и чрезвычайно любопытно, может быть, любопытней, чем читать ее.