Страницы дипломатической истории - [41]

Далее Сталин снова подчеркнул, что Красной Армии прежде всего необходимы зенитные орудия, чтобы охранять линии коммуникаций от нападения низко летающих германских самолетов. Второе, что особенно необходимо, — это алюминий, который нужен для производства самолетов. Третье — это пулеметы, а также зенитные орудия для обороны городов.

Гопкинс спросил, видели ли русские на фронте какие-либо итальянские дивизии или добровольцев Франко, о чем сообщалось в газетах западных стран. Сталин воспринял этот вопрос с улыбкой, заметив, что советские солдаты не прочь встретить итальянцев или испанцев, которые особой опасности не представляют. Главный противник — это немецкие солдаты.

Гопкинс сказал, что правительства Великобритании и США хотели бы сделать все возможное в ближайшие недели для того, чтобы прислать необходимые России материалы. Но, во-первых, их нужно произвести, во-вторых, необходимо время для доставки. Поэтому вряд ли что-либо реальное может быть сделано до поздней осени. Легче делать планы на длительный период, войны. Но чтобы выполнить эти долгосрочные планы, правительству США важно знать не только о военном положении в России, но и о типах, количестве и качестве ее оружия, так же как и о ресурсах сырья и производственных мощностях. Гопкинс добавил при этом, что правительства США и Англии вряд ли начнут отправку тяжелого оружия, например танков, самолетов и зенитных орудий, на русский фронт до того, как состоится соответствующая конференция представителей трех правительств, в ходе которой соответствующие стратегические интересы на каждом фронте, а также интересы каждой из стран будут полностью и совместно изучены. Поскольку сейчас идут тяжелые бои на советско-германском фронте, Гопкинс полагает, что лично Сталин вряд ли сможет уделить время такой конференции, пока положение не стабилизируется. Сталин ответил, что, как он полагает, фронт будет стабилизирован не позднее 1 октября. В своем дневнике Гопкинс поясняет, что при сложившейся в то время ситуации на советско-германском фронте он считал нецелесообразным проводить указанную выше конференцию. Он хотел оттянуть срок ее начала и созвать ее лишь тогда, когда станет ясен исход происходящих на фронте сражений.

Таким образом, хотя Гопкинс и не разделял пессимистических прогнозов американского командования, сомневавшегося в способности Красной Армии противостоять натиску гитлеровских полчищ, он все же не был уверен в том, удастся ли Советскому Союзу в скором времени стабилизировать фронт. Поэтому он и высказывался за оттяжку конференции, не желая связывать США и Англию определенными обязательствами. В итоге была достигнута договоренность о проведении таких переговоров между 1 и 15 октября.

Составляя отчет о своих беседах со Сталиным, Гопкинс выделил специальную часть, которую отправил под грифом «лично для президента». В этом разделе сообщалось следующее: «Закончив обзор военного положения, Сталин сказал, что хотел бы передать президенту следующее личное послание. Он собирался изложить его в письменном виде, но полагает, что лучше передать его президенту через меня, Сталин сказал, что величайшая слабость Гитлера в том, что он подавил и угнетает большое число народов, а также в аморальности его правительства. Сталин, убежден, что угнетенные народы, а также миллионы из числа наций, еще не завоеванных фашистской Германией, ожидают поощрения своей борьбы и моральной поддержки для сопротивления Гитлеру. Поэтому важно, чтобы Соединенные Штаты заняли твердую позицию против Гитлера. По мнению Сталина, дело неизбежно придет к тому, что Соединенные Штаты столкнутся в военном конфликте с Гитлером. Вступление Соединенных Штатов в войну нанесло бы серьезный моральный удар Гитлеру и в конечном счете привело бы к его поражению. Сталин: сказал, что он убежден, что война будет тяжелой и, по-видимому, длительной. Он сказал, что если Соединенные Штаты вступят в войну, то американский народ, надо полагать, будет настаивать на том, чтобы его армия вступила на поле боя в вооруженный конфликт с германскими солдатами, и он хотел бы передать через меня президенту, что он приветствовал бы американские войска на любом из фронтов».

Обещая передать это послание президенту Рузвельту, Гопкинс заметил, что его миссия распространяется исключительно, на вопросы снабжения и он поэтому не может обсуждать проблему вступления США в войну, что, по сути дела, зависит от самого Гитлера, от того, насколько непосредственно он затронет интересы Соединенных Штатов.

Оценивая эту встречу в Кремле, Гопкинс записал, что считает свою поездку в СССР и беседы с главой Советского правительства поворотным пунктом в отношениях, сложившихся в военное время между Англией и Соединенными Штатами, с одной стороны, и Советским Союзом — с другой. «Теперь, — писал он, — англо-американские расчеты не могут больше основываться на возможности скорого крушения России. После этого весь подход к проблеме должен серьезно измениться».

Выступая на пресс-конференции 31 июля перед отлетом из Москвы, Гарри Гопкинс заявил, что при встрече с советскими руководителями обсуждалось положение в Советской стране в связи с войной с Германией и что он, по поручению Рузвельта, сообщил Сталину: «Тот, кто сражается против Гитлера, является правой стороной в этом конфликте… США намерены оказать помощь этой стороне».