«Страна золота» — века, культуры, государства - [16]

И все-таки, невзирая на трудности и опасности, все больше и больше купцов стремилось принять участие в транссахарской торговле с Ганой. Уж слишком велики бывали барыши в случае удачи! Уже знакомый нам Ибн Хаукал рассказывает, что ему случилось видеть долговую расписку, выданную в городе Аудагосте (с этим важным торговым центром мы еще встретимся), на сумму сорок две тысячи динаров — около двухсот тысяч рублей золотом на наши деньги. Таковы были финансовые возможности некоторых участников караванной торговли!

Соль и золото

Ибн Хаукал первым из арабоязычных авторов, сообщавших сведения о Западном Судане, правильно оценил характер той торговли, которую увидел на путях в Гану, хотя сам, по всей вероятности, не выезжал за пределы Северной Африки — во всяком случае, дальше упоминавшегося уже города Сиджилмаса, где и видел, собственно, долговую расписку (или, точнее, вексель), о которой только что была речь. Он безошибочно угадал жизненный нерв ставшего в его время прочной традицией обмена между Северной и Западной Африкой: обмен соли на золото. Вот что он писал: «Этот царь Аудагоста поддерживает отношения с царем Ганы. Гана же — богатейший из царей земли благодаря имеющимся у него богатствам и запасам золота, добытого в прежние времена для предшествовавших ему царей и для него самого... Они крайне нуждаются в царях Аудагоста из-за соли, ввозимой к ним из области ислама, ибо у них нет возможности существовать без этой соли. И стоимость вьюка соли во внутренних областях страны черных и на ее окраинах отдаленных достигает суммы от двухсот до трехсот динаров».

А вот что рассказывали столетие спустя, в 60-х годах XI в., но уже о Гао: «Торговля жителей страны Гаогао идет на соль, и соль — это их наличные деньги. Ее доставляют из подземных копей страны берберов».

Соли в Западном Судане не было, поэтому она и ценилась так высоко. Ее везли с севера, из пустыни, где находились богатые соляные копи. Ежегодно караваны верблюдов, навьюченных соляными плитами, приходили в главные торговые центры на Нигере. Отсюда соль доставляли дальше в глубинные районы. И то, что «Книга облика Земли» Ибн Хаукаля рассказывает о соляной торговле, лишний раз показывает нам, что к X в. сложились уже определенные устойчивые формы такого обмена. И вот что любопытно: другой крупный арабский ученый, тоже один из классиков средневековой географической литературы на арабском языке и младший современник Ибн Хаукаля — Мухаммед ибн Ахмед ал-Мукаддаси, писал, что жители «страны черных» при торговле «не пользуются ни золотом, ни серебром. А что касается гарамантов, то они сделки свои заключают на соль».

Единственным исключением был, пожалуй, Текрур. Он получал соль тоже с севера, но не из Сахары, а из расположенной почти на берегу Атлантики копи Аулил на территории нынешней Мавритании. Но эти соляные поставки имели лишь локальное значение, и обеспечить за их счет солью весь Западный Судан было просто невозможно. Поэтому главная роль многие века сохранялась за сахарскими копями.

Как мы видели, Ибн Хаукал был не одинок в своих оценках того значения, какое придавали торговле солью в Западном Судане. Около двух столетий спустя уроженец Кордовы Абу Убейд Абдаллах ал-Бекри, одна из самых ярких фигур культурной истории мусульманской Испании, включил в свой географический труд — «Книгу путей и государств» — обширный раздел, посвященный описанию «страны черных». Сам ал-Бекри не ездил в Африку, и все же ему принадлежит единственное до сего времени известное подробное описание Ганы. И в этом нет ничего удивительного.

X век был временем, когда достигло зенита могущество державы испанских Омейядов со столицей в Кордове. Во второй половине века Кордовский халифат был самой крупной политической силой в Западном Средиземноморье. Кордовские халифы Абдаррахман III (912—961) и ал-Хакам II (961—976) проявляли большой и вовсе не бескорыстный интерес к событиям, происходившим по другую сторону Гибралтарского пролива. Им удалось установить свой протекторат над прибрежными княжествами Северного Марокко, и торговля со «страной черных» привлекала внимание кордовских властей отнюдь не одной только своей познавательной ценностью.

Ко времени, когда ал-Бекри писал свою книгу, в конце 60-х годов XI в., уже не существовало Кордовского халифата (последний халиф был свергнут еще в 1031 г.), но сохранились богатейшие архивы его правительственных канцелярий. Доступ к этим архивам Абу Убейду обеспечивали и его знатное происхождение, и высокое служебное положение. А кроме того, оставались живые контакты с людьми, побывавшими в Судане и многое видевшими собственными глазами: ведь распад Кордовского халифата едва ли сколько-нибудь заметно повлиял на традиционные связи мусульманской Испании и Северной Африки с Сахарой и Западным Суданом. И ал-Бекри с честью использовал все предоставлявшиеся ему возможности.

И вот он-то, рассказывая о Гане, сообщает следующее: «Их царю полагается за ослиный вьюк соли динар золотом при ввозе в страну и два динара при вывозе. За вьюк меди он получает пять мискалей, а за вьюк другого товара — десять мискалей». В этом отрывке интересно вот что: как отражалось значение соли в торговле на таможенной политике правителей Ганы. Теоретическое содержание золота в одном динаре составляло один мискаль — как единица монетного веса он на большей части территории мусульманского мира составлял примерно 4,235 г, а в Северной Африке — 4,722 г. Но в Африке Западной, где собственная монета практически не чеканилась и сохранялся привычный золотой стандарт византийского солида — монеты, которую арабы чеканили в Северной Африке в почти неизменном виде до 714—715 гг., — вес золотого мискаля оказался «тяжелее» среднемусульманского, но «легче» североафриканского, составляя 4,4—4,5 г.