Страна желанная - [29]

Ознакомив отряд с задачей, командир строго оглядел его и спросил внушительно:

— Понятное дело?

«Отряд» помолчал, потом вытер рукавицей нос и спросил:

— А как же мы драться будем, когда их тыщи, может, а нас того и всего что двое?

Глебка сказал сурово:

— Это ничего не значит. По силе возможности будем.

— Коли по силе, тогда, конечное дело, можно, — согласился Степалок и, подумав, спросил:

— А сколько у тебя патронов?

— Патронов хватит, — сказал Глебка. — Пошли, давай.

Он явно избегал дальнейших объяснений по этому поводу, так как у него имелся всего один заряд. Глебка нашёл его в стоявшей на подоконнике помятой жестянке из-под чаю, среди негодных пыжей, пистонов и прочих мелочей охотничьего хозяйства. Дня три тому назад, возвратясь с охоты и разрядив свою старую берданку, дед Назар сунул патрон в эту жестянку. Здесь и обнаружил его Глебка, совавшийся перед побегом по всем углам в поисках боевого снаряжения. Но как Глебка ни старался, больше ничего найти ему не удалось, так как и порох и дробь, ценившиеся на вес золота, дед запирал в сундучок, который держал под лавкой в углу, возле своего изголовья.

Перед Степанком Глебка не хотел обнаруживать слабости своего вооружения. Вот почему, ответив на вопрос Степанка, Глебка тотчас замял разговор и двинул отряд «Красных приозёрцев» на Шелексу.

Где находится Шелекса, точно Глебка не знал. Со слов деда Назара, сказанных мимоходом, он только уяснил себе, что она где-то далеко. Никакими более точными сведениями Глебка не располагал. Всё можно было бы выяснить в ближайшей деревне. Но, во-первых, в этих краях до ближайшей деревни можно было иной раз брести и тридцать и сорок вёрст, а, во-вторых, деревня могла оказаться занятой интервентами или белыми и приставать с расспросами о дороге на фронт было бы крайне неосторожно и опасно.

Поэтому до поры до времени командир «Красных приозёрцев» принял решение не искать деревень, а пока двигаться лесом на юг в сторону фронта. Направление держать было нетрудно. Древесные стволы с северной стороны обрастают мхом. Сторона же, обращённая к югу, чиста. И эту и многие другие лесные приметы Глебка знал с детства и потому двигался уверенно.

Во вторую половину ночи начался снегопад и продолжался до самого утра. И без того трудный путь по заваленному снегами лесу стал ещё трудней. Глебка на отцовских лыжах, широких, подбитых нерпой, ещё кое-как держался, но у Степанка были на ногах самоделки, да ещё не свои, а младшего братишки, так как свои лыжи Степанок сломал в самом начале зимы, катаясь на крутых Увалах. Не по росту короткие лыжи проваливались задками в глубокий рыхлый снег. От этого носки задирались кверху, и Степанок опрокидывался на спину. Иногда, наоборот, Степанок завязал в снегу носками лыж и нырял носом в снег.

Эти непривычные упражнения так измочалили Степанка, что, спустя два часа после выхода из Воронихи, ткнувшись в который уже раз головой в снег, он заявил, что дальше идти не может.

Тогда командир отряда объявил привал и, сев на снег, стал поднимать моральный дух своего отряда. Он сказал, что они здорово шли и что это ничего, что Степанок кувыркается. Всё-таки он молодцовски на лыжах ходит, только у него лыжи коротки, оттого ему и туго пришлось. Но дальше по пути места выше пойдут, болот нет, он знает, и снегу на них лежит меньше. Опять же снежит, то значит к оттепели, снег поплотней ляжет, покроется настом, а по насту куда как славно лыжи идут. Выходило, что в дальнейшем путь ожидается нетрудный, и дело пойдёт самоходом.

Степанок мрачно молчал. Он сидел насупясь и, сняв рукавицу, вытирал вспотевший лоб, затылок, мокрые волосы. Степанок был малосилен и хил. Детство у него было голодное и холодное, и в свои двенадцать лет он выглядел десятилетним. Он постоянно хотел есть, но редко когда удавалось ему наесться досыта.

В играх с деревенскими ребятами Степанку всегда доставалась самая трудная и хлопотливая роль. Играя в палочку-выручалочку, он постоянно водил, в горелках — вечно оставался без пары, в сражениях, разгоравшихся между ребятами, — неизменно оказывался в лагере битых, терпящих поражение.

Но в одном Степанок превосходил всех деревенских ребят — он умел удивительно складно и увлекательно рассказывать длинные волшебные сказки. Это уменье перенял он от недавно умершего деда — отца матери. Рассказывая сказки, Степанок преображался. Его тонкий слабый голосок становился сильным и гибким, движения приобретали уверенность и властную силу. Ребята, которые на улице цыкали на него и награждали подзатыльниками, позже, сгрудившись где-нибудь в углу тёмного овина или на повети, смотрели ему в рот и ловили каждое его слово.

Эта необъяснимая способность перевоплощаться и уводить вслед за собой в таинственный и цветистый мир сказки и привлекала Глебку к Степанку и сделала его другом и защитником маленького сказочника. Так как Глебка был не по годам крепок и силён, то с некоторых пор Степанка обижать уже побаивались. Благодарный Степанок в свою очередь привязался к Глебке и, в конце концов, друзья стали неразлучны. Особенно сблизили их в последние дни схожие судьбы отцов. Вот почему Глебка, собираясь в поход на Шелексу, открылся Степанку и подбил его идти вместе. О слабости Степанка он как-то не думал. Теперь она стала первым препятствием на трудном пути. Глебке и самому трудны были эти первые часы пути, но он не подавал и виду, что устал. Он сидел рядом со Степанком на снегу и всё продолжал говорить о том, что дальше будет легче и что Степанок молодец.