Страна восходящего солнца - [34]
Как только ситуация в Японии начинала «нормализовываться» во время относительно мирных периодов затишья или же долговременной стабилизации (при Токугава), правительство начинало прибегать ко все более жестким мерам против иностранцев и подрывных учений, к числу которых все увереннее относили христианство. По мере укрепления власти сёгуна и централизации страны был взят курс на самоизоляцию Японии от всего остального мира. Христиане, как представители чужеземной культуры, начали снова подвергаться гонениям. Так было при Хидэёси, то же повторилось и при Иэясу. Знаменем всей антисёгунской оппозиции, жаждавшей реванша за Сэкигахара, стал обделенный Иэясу сын его покойного господина Хидэёси Тоётоми Хидэёри, сплотивший вокруг себя все враждебные Иэясу силы, а центром – построенный его отцом грандиозный замок в Осака (резиденцией же Иэясу стал Эдо – нынешний Токио). Пусть на стороне Хидэёри и не было такого внушительного количества князей, как на стороне Западной армии в 1600 году, он сумел собрать солидное войско в 90 тысяч человек. В его составе были как довольно известные князья (в том числе христиане с Кюсю – Гото Мотоцугу, Кимура Сигэнари), среди них родной брат Ода Нобунага – Ода Юраку, так и огромное число людей, потерявших все с победой Иэясу, – ронинов, потерявших хозяев, мелких князей, лишившихся земли. Среди них было и много христиан, в том числе несколько иностранных священников. Иезуит отец Гирао, бывший свидетелем первой осады Осакского замка войсками Иэясу зимой 1614–1615 годов, писал, что в стане сторонников Хидэёри «было так много крестов, Иисусов и Сантьяго на их знаменах, палатках и прочих военных эмблемах, которые японцы используют при устройстве военного лагеря, что Иэясу должно было тошнить от всего этого». Чтобы разобраться в загадке «тошноты» сёгуна, нам придется вернуться на несколько лет назад.
В целом Иэясу относительно католицизма придерживался примерно той же линии поведения, что и его предшественник, хотя действовал несколько более осторожно, умело сочетая политику кнута и пряника. Прежде всего он резко усилил сбор информации по поводу того, что представляет собой католическая Европа и есть ли альтернативы монопольной торговле и религиозно-культурным контактам с Испанией и Португалией. Его вполне можно понять – недаром первый сёгун новой династии и ныне считается крупным государственным деятелем. Иэясу во многом помог случай (хотя любители исторических закономерностей, безусловно, увидят их и здесь). Этим случаем стало прибытие в Японию голландского корабля «Де Лифде» с английским штурманом Уильямом Адамсом на борту 19 апреля 1600 года. Специально для любителей символических трактовок тех или иных событий скажем, что нос корабля украшала статуя великого европейского гуманиста Эразма Роттердамского (ранее судно называлось в его честь «Эразм», но перед экспедицией на Дальний Восток, организованной голландскими купцами, в ходе которой четыре остальных корабля погибли, единственное уцелевшее судно было переименовано в «Де Лифде» – «Милосердие»).
Головокружительная карьера Адамса в общих чертах известна русскоязычному читателю и зрителю, интересующемуся историей Японии, – в 1987 году на русский язык была переведена небольшая, но очень насыщенная полезной информацией книжечка Ф. Дж. Роджерса «Первый англичанин в Японии», но в основном образ Адамса ассоциируется с главным героем нашумевшего в свое время романа Джеймса Клэйвелла «Сёгун», по которому был снят одноименный телесериал, неоднократно демонстрировавшийся на телеэкранах Украины и России в конце 1990-х годов.
Конечно, Клэйвелл создавал художественное произведение, и поэтому некоторые факты биографии своего персонажа трактовал более чем вольно, но в целом и Адамс в романе, и реальный Адамс (известный также под японским именем «Андзин-сама», т. е. «господин Штурман») сделал невероятную карьеру, став фактически даймё, помощником и консультантом сёгуна Иэясу по европейским делам. Его влияние на принятие решений Токугава Иэясу (и, правда, в гораздо меньшей степени – его сына и наследника Токугава Хидэтада) в отношении иностранцев в Японии и дипломатических контактов со странами Европы было очень заметным.
