Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее - [3]

Не раз отмечалось, что россияне удивительно спокойно переживают даже самые шокирующие события в обществе – скажем, случаи насилия и жестоких убийств детей. Европейцы в подобных вопросах гораздо более возбудимы. Их небольшие (по сравнению с российскими мегаполисами) города то и дело сотрясают многотысячные демонстрации и митинги, устраиваемые возмущенными гражданами, узнавшими, к примеру, об орудующей в стране банде педофилов-убийц или о чем-то в этом роде. А что творится, если вскрываются факты пыток со стороны «правоохранителей»!

У нас же – тишина. Хотя в средства массовой информации периодически проникают дикие, по европейским меркам, скандалы: то смерть арестованного по ложному обвинению Магнитского в тюрьме от пыток и отсутствия медпомощи; то недавно вскрывшиеся факты истязаний в санкт-петербургских и казанских отделениях милиции; то массовые убийства мирных женщин и детей по типу Кущевки… Можно вспомнить и грандиозные катастрофы, унесшие человеческие жизни, – например, взрывы на шахтах, авария на СШГЭС – в западных странах такие жуткие по своим последствиям события тоже, как правило, становятся поводом для различных акций гражданского протеста. Не говорим уж о таких весьма неоднозначных по результатам действий спецслужб терактах, как «Норд-Ост» и Беслан: во многих странах спецслужбы не смогли бы столь вольно отнестись к сохранности жизней заложников (в особенности женщин и детей) именно потому, что побоялись бы сильного общественного резонанса. Как видим, в России это не создало спецслужбам никаких проблем – никакого «резонанса снизу» просто не было.

Примеров можно привести еще массу, их общая особенность – практическое отсутствие какой бы то ни было реакции российской «улицы», рядовых граждан.

Все российские скандалы, связанные с пытками, убийствами детей, вопиющим глумлением судебной системы над невиновными людьми и пр., носят у нас чисто медийный характер, то есть они начинаются в прессе и в ней же, как правило, и заканчиваются.

Почему так? Почему мы, россияне, столь инертны в сравнении с другими такими же, как мы, «белыми людьми»? Безусловно, на то есть причины: юридические (несовершенство законодательства о митингах), политические (в стране неразвита политическая жизнь), исторические (после стольких лет большевизма у людей нет привычки собираться на стихийные митинги)… Но все-таки, как мне кажется, одна из важнейших причин – социально-психологическая. А именно – у наших людей действительно есть значительные (в сравнении с тем же Западом) проблемы с эмпатией.

Что такое эмпатия

Эмпатия – это качество, изначально присущее виду homo sapiens. Однако есть она и у многих высших животных. Словари определяют эмпатию как «способность сопереживать эмоциональному состоянию другого человека». Говоря попросту, это способность чувствовать чужую эмоцию.

Вполне возможно, что отдельной особи способность ощущать, скажем, боль и страдания другого существа особой радости не доставляет, однако ясно, что в принципе это качество весьма полезно для выживания вида: оно побуждает людей и зверей помогать более слабым и может служить лучшей сохранности популяции.

Кроме того, можно сказать, что в ряде случаев эмпатия действительно «прописана» в генах: например, все мы «запрограммированы» так, что плач ребенка внушает нам беспокойство, «действует на нервы», побуждает сделать что-нибудь для малыша.

Детский плач действует на всех – независимо от того, любит или не любит детей тот или та, кто его слышит.

Так уж задумала мать-природа, видимо считая, что человекообразным обезьянам особенно важно всем миром заботиться о детях; слишком долог у них период взросления и, соответственно, относительной беспомощности…

А теперь давайте прочтем этот фрагмент из знаменитых «Писем Шолохова Сталину» – тех самых, где описываются особенности коллективизации на Кубани.

«Было официально и строжайше воспрещено остальным колхозникам пускать в свои дома ночевать или греться выселенных. Им надлежало жить в сараях, в погребах, на улицах, в садах. Население было предупреждено: кто пустит выселенную семью – будет сам выселен с семьей. И выселяли только за то, что какой-нибудь колхозник, тронутый ревом замерзающих детишек, пускал своего выселенного соседа погреться. 1090 семей при 20-градусном морозе изо дня в день круглые сутки жили на улице. Днем, как тени, слонялись около своих замкнутых домов, а по ночам искали убежища от холода в сараях, в мякинниках. Но по закону, установленному крайкомом, им и там нельзя было ночевать! Председатели сельских советов и секретари ячеек посылали по улицам патрули, которые шарили по сараям и выгоняли семьи выкинутых из домов колхозников на улицы.

Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хуторе Волоховском Лебяженского колхоза ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми!

Мне казалось, что это один из овчинниковских перегибов, но в конце января или в начале февраля в Вешенскую приехал секретарь крайкома Зимин. По пути в Вешенскую он пробыл два часа в Чукаринском колхозе и на бюро РК выступил по поводу хода хлебозаготовок в этом колхозе. Первый вопрос, который он задал присутствовавшему на бюро секретарю Чукаринской ячейки: «Сколько у тебя выселенных из домов?» – «Сорок восемь хозяйств». – «Где они ночуют?» Секретарь ячейки засмеялся, потом ответил, что ночуют, мол, где придется. Зимин ему на это сказал: «А должны ночевать не у родственников, не в помещениях, а на улице!»