Страна убитых птиц - [59]

— Зубы выбили.

Денни приподнял верхнюю губу, пальцем показал исковерканные десны. Президент слегка побледнел, стиснул зубы, поиграл желваками.

— Денни, мальчик мой! Я слишком верю во всю эту… мистическую историю, так скажем. Тебе ничего не говорит имя Джу Найдис?

Денни удивленно поднял брови, забыв про подбитый глаз, и тут же охнул, схватился за него горстью пальцев, придерживая, как видно, болевшее веко.

— Кто ж ее не знает?

— Я могу быть с тобой откровенен?

Денни пожал плечами. Только государственных тайн ему не хватало!

— Если хотите сообщить мне такое, что навсегда похоронит меня здесь, то не стоит…

Президент захохотал. Ему нравился этот мальчишка-американец. С выбитыми зубами, с рассеченной губой и подбитым глазом, за ребра держится, а ничуть не перепуган! Или до него не доходит, что ТЕПЕРЬ ЕГО ПРОСТО НЕЛЬЗЯ ВОЗВРАЩАТЬ ФЕРМЕРУ! ТОТ ВЗБЕСИТСЯ, А ЭТО НЕ В ИНТЕРЕСАХ ФЕДЕРАЦИИ. Целая банда оперов, юристов, журналистов и медиков прорабатывает сейчас «легенду» исчезновения или гибели экстрасенса Денни О'Доннела. И они придумают! И это будет правдоподобно.

— Слушай и не перебивай, мальчик мой! Я постараюсь быть краток.

Денни остановил его жестом, поднялся, с трудом дошел до угла камеры, сплюнул кровь, вернулся, сел на койку, виновато улыбаясь.

— Здорово они тебя. Ничего, мальчик, им тоже не поздоровится, никто не просил их усердствовать! Что ты держишься за ребра, болят?

Денни хотел рассмеяться, но только скривил лицо от боли.

— Болят, значит. Я пришлю врача, только побеседуем. Джу Найдис — это для меня все, мальчик! Я откровенен, видишь? Она такая же, как и ты, она смотрит в будущее. Уж так вас устроила природа!

Президент говорил медленно, стараясь дать время переводчику поточнее переводить. Его немного раздражало выражение скуки, появившееся на лице этого мальчишки, но он старался не обращать внимания.

— Десять лет назад я был худой и желтый… Руки были вдвое тоньше, Денни, и сам я готов был «сыграть в ящик». Джу Найдис! Она дала мне силы. Так вот. Суть ее пророчества вкратце: в том самом городе, в Ясногорске, появляется человек, который начинает оживлять покойников! Потом он занимает мое место. Все, Денни. Я ей верю.

Денни изумленно смотрел. И не слова изумили его, не пространная речь Президента, а та волна удушливой ненависти, что ИСХОДИЛА ОТ НЕГО. Ненависть не к нему, а к ТОМУ, ДАЛЕКОМУ И НЕУЛОВИМОМУ.

— Я предсказывал появление Святого в вашей стране, Потрясения и междоусобицу, может быть, и гражданскую войну, но!

Денни потер виски, эта ненависть мешала ему сосредоточится, она рассеивала мысли, напирала на нечто, что Денни всегда оберегал, его личное, сокровенное…

— Продолжай, мальчик мой, я слушаю.

— Я сказал Фермеру и о возможной смене Президента.

Президент кивнул.

— Но вышло все по-другому! Я прилетел по личной просьбе моего Президента, он убедил меня помочь вам найти этого парня, чтобы избежать кровопролития и беспорядка, озверевших толп на улице…

«Боже! Он убьет меня своей ненавистью! Прямо сочится из всех его пор! Сколько ее! Ну, угомонись же!»

— Но то, с чем я столкнулся… Это другое! Да, другое. Я не ожидал этого, все гораздо серьезнее! Меня зря держат здесь, я ничего не могу изменить, меня не надо бить, потому что я НЕ МОГУ ВАМ ПОМОЧЬ!

«Как жерло печи, пышущее жаром! И на каждом языке пламени какие-то пляшущие человечки… Сколько их?! Кривляются и корчат рожи! Это его ненависть. Его ненависть, испепеляющая душу его…»

— Почему ты не можешь помочь, мальчик мой? «Выйди» на этого Святого, объясни ему, что можно наладить диалог, пусть он не предпринимает…

— Да ведь ему хуже, чем всем нам вместе взятым! И никакой он НЕ СВЯТОЙ!

«Я сейчас грохнусь! Мозг кипит, Господи, и нет крышки накрыть кипящий мозг…»

— Не святой? — Президент удивленно покачал головой. — А кто он?

— ОН БОГ! ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ! Я ХОЧУ ДОМОЙ! НЕ МУЧЬТЕ МЕНЯ! ОН — БОГ!

Денни О'Доннел схватился руками за голову, застонал, раскачиваясь из стороны в сторону… Нестерпимо болел затылок, прямо раскалывался от пульсирующей в нем крови. И вдруг все разом отпустило! Денни еле слышно вскрикнул, резко поднял голову. То, что он увидел, ошеломило его.

Бледный, как смерть, переводчик, тихонько визжа, перебирал руками бетонную стену камеры, вжимался в нее спиной, поднимаясь на цыпочки.

А с камерного табурета, как в замедленной съемке, с закрытыми глазами падал Президент Федерации…

Старый Исполнитель услышал шум в коридоре, подошел к двери камеры, подставил ухо. Тут же громыхнула дверца окошка с «глазком», раздался гнусавый голос охранника:

— Арестованный! Подходить к двери, ближе, чем на полметра, кроме обеденного времени, запрещено. За нарушение карцер. Отойдите.

Старый Исполнитель повернул к «глазку» лицо, быстро проговорил:

— А не боишься, что меня отпустят? Тогда я с тебя кожу-то — раз, и на барабан! То-то.

По легкому откашливанью и сопению он понял, реплика дошла.

— Что там? — спросил, не давая опомниться охраннику.

— Президенту плохо, — раздался шепот. — Кувыркнулся в камере у этого, иностранца-то.

— Ведьме сообщили? Она во Дворце? — с тайной надеждой, что Джу Найдис окажется в эти минуты далеко от Дворца, спросил Исполнитель.