Страна терпимости (СССР, 1980–1986 годы) - [6]
Но в душе было пусто и холодно и неизвестно было, будет ли иначе по отношению к мужу. Получила она записки и от Киры, и от Салты. А вообще две недели, проведенные в реанимации, отгородили ее на время от такой грязи, слухов и сплетен вокруг ее имени, что, узнай она хотя часть из них, то могла бы в ее нынешнем неуравновешенном состоянии и всерьез свести счеты с жизнью, осчастливив этим многих злоязыких, с каким-то сладострастным любопытством ожидавших роковой развязки – смерти, а не выздоровления. Какую бурю она, того не ведая, подняла в затхлом стоячем болоте бездельников, охочих до чужой жизни, до чужой беды!
Не ведала она также и о том, что и здесь в больнице у нее появился недоброжелатель – врачиха по имени Татьяна Михайловна, у которой были шашни с зав.отделением урологии – врачом Тохтаровым. Он оперировал Ксению по своей прямой специальности: зашивал мочевой пузырь. Ежедневно он наведывался к своей больной и проверял, как идет заживление шва и отверстия, из которого через трубочку выводилась моча. Его любовница посчитала, что он уделяет этой совминовской бл… слишком много внимания.
Кстати, такое мнение о секретаршах едва ли не всех учреждений и организаций почему-то было однозначным, особенно в среде людей недалеких и необразованных. Вероятно, этому способствовали некоторые популярные писатели и режиссеры. Народ тогда еще верил книгам и фильмам. Врачиха приревновала полуживую больную и мелко, пакостно отомстила ей, подстроив так, что выдали справку при выписке о том, что Кабирова К.А. поступила в реанимацию в состоянии сильного алкогольного опьянения.
По закону ей не полагалась выплата пособия по больничному листу на все время болезни. А Ксения пробыла дома девять месяцев. Закон лучше некуда. Государство отказывало человеку в материальной помощи в несчастье, если он был выпивши: «споткнулся, упал, очнулся: гипс». Кто же застрахован от несчастного случая? Смешно? «Не правда ли смешно?» Но это было потом…
Тридцатого декабря Зинаида Павловна, поддавшись на уговоры, все-таки пропустила Рената в палату. Он встал перед кроватью на колени, плакал и просил прощения. Ксения тоже прослезилась. Он осторожно поцеловал ее в губы и спросил:
– Ксюш, что тебе принести на Новый год? Что ты хочешь?
Неожиданно она попросила:
– Хочу шампанского, Ренатик…
Муж разулыбался обрадовано и пообещал:
– Из-под земли достану! – и на цыпочках вышел из палаты.
Дело в том, что шампанского в магазинах не было. Оно доставалось. В очередной раз правители испытывали людское терпение. Как, впрочем, и задумывалось, в Стране терпимости. Поэтому задание было сложное.
На следующий день в отделении царило оживление, все готовились так или иначе встречать Новый год. В палате витали аппетитные запахи: готовилась праздничная еда. Медперсонал скрывал под халатами наряды, а под белоснежными накрахмаленными колпаками прически. Мать еще с утра принесла в реанимацию праздничное угощение для всех. Все стояло в холодильнике. По просьбе больной, все могло быть тут же подогрето. Но у нее не было ни настроения, ни аппетита. Ну, какое настроение у распластанной лягушки? К тому же она постепенно восстанавливала в памяти дни в Доме терпимости, проводимые в смятении, в душевном расстройстве, и это только усугубляло ее состояние гнетущей тоски. Стихи были мрачные.
В первых числах Нового года ей предстояло расстаться с медперсоналом реанимации, которые все без исключения относились к ней с приязнью, ибо она была терпеливой (еще бы!) больной, без претензий и капризов, несмотря на то, что из такого Учреждения, сотрудники которого вызывали опасение у людей обыкновенных, так называемых обывателей, но – не уважение, тем паче почтение. Если эти сотрудники попадали в обычную хрущобу, а не такую, как у них собственную ведомственную, допустим, совминовскую, то вели себя эдакими цацами, вроде, из царских хором оказались в хижине «Дяди Тома», и создавали массу неудобств хозяевам. Даже уборщица из Дома терпимости ощущала себя причастной к миру дворцов.
Поздним вечером от мужа принесли записку: «Прости, родная. Весь город объездил, но не смог купить. Прости! С Новым годом! Целую. Твой Ренат». Она представила, как он с какой-нибудь пятеркой рыскал по городу (из-за постоянного их безденежья), когда цены на дефицитное шампанское взвинтили втрое, а под прилавком и выше, разочарованно вздохнув, решила спать. У нее совсем из головы вылетело, что дома в стенке лежат две бутылки шампанского, которое она заранее купила в буфете на работе. От огорчения она выпила две таблетки снотворного и вскоре уснула, не дождавшись прихода Нового года.
1981 год. Утром открыла глаза и поразилась яркости освещения в палате. Глянула в окно, а там – неподвижно застыло ослепительно-белое кружевное дерево. В ночь под Новый год выпал обильный снег и шел всю ночь. Едва рассвело, ударил мороз, и все вокруг первозданно засияло, заискрилось слепящей глаза белизной. «Господи, красота-то какая!» – невольно восхитилась Ксения и блаженно зажмурилась: от радости бытия. После сладкой полудремы окончательно проснулась.
Героиня романа Ксения Кабирова родилась в 50-ти градусный мороз в конце первого послевоенного года в г. Якутске. С раннего детства она предпочитала мальчишечьи игры, была непослушной, вредной, например, дети пекли пирожки в песочнице, она их пинала ногой, сыпала песок в глаза за обиду. В ее душе как будто застыла льдинка. Через много лет она написала: «Заморозило морозами сердце детское мое…» И в юности не стало лучше: ее исключили из комсомола за аморальное поведение, не допустили до экзаменов в школе… Замужество не смирило ее характер: нашла коса на камень.
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?