Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы) - [63]
Дома она не вытерпела и поделилась новостью с Ренатом, описала будущее место работы, где ей приходилось изредка бывать с документами, своего будущего шефа, о котором хорошо отзывались окружающие. Она говорила взахлеб о преимуществах новой должности, пока Ренат не прервал ее, будто ледяной водой окатил:
– Дура наивная! Тобой помыкать будут, а ты радуешься. Подай-принеси! В отделе тебя человеком считают, хоть ты и секретарша, а там… Да что говорить: поживем-увидим. Не вздумай только хвостом вертеть!
Ксения так и застыла с открытым ртом. Когда обрела дар речи, с возмущением выпалила:
– Да ты… Да как ты смеешь все опошлять! Да там… там… такие культурные люди, – и тут же перед глазами возникли масленые глазки помощника, и она осеклась.
– Ага… как твоя Лирка…
Ксения благоразумно промолчала, но в душе продолжала кипеть, мысленно опровергая слова мужа.
Через два дня, сдав дела в отделе новенькой, которую она сама выбрала из нескольких претенденток, она перешла в приемную, поднялась еще на одну ступеньку служебной лестницы. Помощник оказался недалеким по уму, невоспитанным по манерам – он громко харкал и сплевывал в корзину для бумаг – и к тому же обожал скабрезности. Физиономия у него вечно лоснилась, будто смазанная постным маслом, глаза плотоядно жмурились на каждую юбку, но рукам он воли не давал, по крайней мере, в присутствии Ксении. Здоровому мужику сиднем сидеть в мягком кресле – не каждый выдержит. Еще он плохо говорил по-русски, разговаривая с собственным сыном, коверкал русский язык.
После общения с ним Ксения стала критически относиться к лицам коренной национальности. Раньше она как-то не задумывалась о различии наций. Разглядывая от нечего делать справочник правительственных учреждений, министерств и ведомств, она обратила внимание, что почти все первые руководители были коренной национальности, а первыми замами русские или евреи. Они-то скорее всего и руководили делами, а первые лица представительствовали. Был среди мелких начальников один уникальный тип: явный еврей по внешности, по имени и фамилии, он выучил казахский язык и в паспорте каким-то образом записался казахом. Узнала Ксения случайно и поразилась явному прохиндейству этого человека.
Борис Иванович, или Б.И., зампредов было принято называть по инициалам, как засекреченных, выглядел добродушным, с мягкой хитрецой во взгляде человеком. Голубые глаза под кустистыми темно-русыми бровями иногда смотрели сурово и строго – начальственно, а иногда будто искорка в них вспыхивала, и они смеялись. Ксении в такие минуты становилось легко и просто, она тоже в ответ улыбалась, правда, не слишком широко, всегда помня о дистанции.
Поначалу она мгновенно вскакивала на звонок, призывающий ее в кабинет, мгновенно брала телефонную трубку, быстро разбиралась с документами, остальное время сидела за столом, чинно сложа руки, или стояла возле окна. Как-то Борис Иванович проходил через приемную, внезапно остановился и спросил:
– А вы что, читать не любите?
– Люблю… – растерянно ответила она.
– Так читайте!
На ее счастье, в Совмине оказалась обширная библиотека. Туда поступала вся советская периодика: газеты и журналы СССР. За библиотекаря час в день отсиживала секретарша В.Н. Она относилась лояльно к секретарше зампреда, считая ее за равную. Ксении разрешалось, как когда-то в Норильске, самой выбирать книги. Однажды под полками она обнаружила целые залежи запрещенных когда-то книг. Она прочитала «Один день Ивана Денисовича» Солженицына. Может, это была несколько лет назад смелая особенная повесть, но Ксении не понравилась. Сложилось впечатление, что писал полуграмотный человек. К тому же она уже прочла Варлама Шаламова и своего казахстанского автора Ивана Щеголихина «Не жалею, не зову, не плачу…» о зоне, о политзеках. Прочитала она и о страшном голоде в 30-х годах, когда люди в поисках пропитания целыми аулами покидали родные места. «Несколько недель, днем и ночью шли пешком, изнемогая от жары и усталости. Голод «косил» людей. Многие не дошли, вдоль дороги осталось немало могил. Страшно вспомнить, как обезумевшие от голода люди съедали собственных детей. Так было, сам видел – свидетельствую.» – писал скрипач Айткеш Толганбаев в своей книге «Исповедь судьбы жестокой».
Автор после страшных мытарств плена вернулся на родину, хотя знающие люди его отговаривали от опрометчивого шага. Вернулся и сразу попал в цепкие лапы МГБ. Во время фальшивого и неправедного суда Толганбаева поразило мужество одного человека, и он написал о нем в своей книге. В то время, как почти все осужденные признавались во всех несуществующих грехах перед советской властью и народом, каялись, рыдали, на коленях молили о пощаде, бывший нарком, бывший комдив, ныне враг народа Нуркан Сеитов встал и сказал, обращаясь к главному обвинителю: – Не желаю с вами разговаривать, – и сел, отвернувшись.
В те 30-е годы от голода погибла почти половина населения Казахской ССР. Весь скот, а казахи жили скотоводством, вывозили в Москву, Ленинград, на Кавказ. Сначала забивали на местах и в виде мяса отправляли, а когда начался падеж скота от эпидемии ящура, то живьем в товарных вагонах. Десятки лет спустя, уже при Брежневе и Кунаеве, ходил среди народа такой анекдот: Гуляют по Москве Брежнев с Кунаевым, и попадаются им навстречу, в основном, казахи. Они здороваются с Кунаевым. Брежнев удивленно спрашивает: – А почему так много твоих граждан в Москве? Кунаев отвечает: – Так они, Леонид Ильич, за мясом приезжают.
Жизнь советской молодой женщины Ксении Кабировой продолжается. Претерпев множество операций после падения с четвертого этажа своей квартиры героиня романа возвращается в Совет Министров Казахской ССР. Из приемной ее попросили, она опорочила звание сотрудницы ап-парата своим из ряда вон поступком. Она все-таки сделала операцию, но почти сразу была вынуждена уволиться. Кончилась Райская жизнь, началась Адская, какой жили тысячи людей, не имея преимуществ в виде буфетов, пайков, путевок, квартир и других благ Райской жизни.
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Прошлое всегда преследует нас, хотим мы этого или нет, бывает, когда-то давно мы совершили такое, что не хочется вспоминать, но все с легкостью оживает в нашей памяти, стоит только вернуться туда, где все произошло, и тогда другое — выхода нет, как встретиться лицом к лицу с неизбежным.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?
Альманах включает в себя произведения, которые по той или иной причине дороги их создателю. Это результат творчества за последние несколько лет. Книга создана к юбилею автора.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.