Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы) - [60]

В их самом большом магазине ЦУМе одежда была похожа на спецодежду для советских людей. Женское белье состояло из панталон и лифчиков из хлопчатобумажной ткани грубого пошива местной швейной фабрики, мэйд ин СССР. Однажды она случайно попала в ЦУМ, когда там давали гэдээровские трусики типа плавок «неделька»: семь штук разного цвета по количеству дней недели. Женщины теряли человеческий облик: они давились, как сельди в бочке, обзывались нецензурными словами, дрались, вцепившись друг другу в волосы. Из-за трусов.

Что она могла купить на свою жалкую пятерку? Но купила. Очень красивые бусы чешской бижутерии. Просто загляденье. А носить-то было не с чем. Теперь нужно было ломать голову над тем, на какие шиши сшить к бусам платье, чтобы соответствовало заграничному стеклу.

Так шла служба в канцелярии, как пустая трата драгоценного жизненного времени. Она терпела, имея благую цель: получение квартиры. Но всякому терпению, как известно, иногда наступает предел. А ведь была лишь первая ступенька служебной лестницы. И в этот самый момент появилась вакансия секретаря в строительном отделе – полную нерасторопную Любу загоняли, заездили, и она, вся в слезах, сбежала оттуда. И вообще – из Совета Министров. Ксения, не раздумывая, попросилась на ее место. Зоя Павловна не возражала, она даже была рада избавиться от новенькой, не вписывалась она в их дружный коллектив. Отдел кадров – тоже, так как отдел был большой и работы много. Ксению, не мешкая, перевели, и, довольная, она приступила к работе.

В строительном отделе работало семнадцать мужчин и одна женщина. Мужчины с первого дня окружили ее вниманием: сыпали плоскими шутками, их говорили разные люди, но объединяло их одно – отсутствие юмора; не менее плоскими комплиментами – дежурными. С женщиной по имени Лира Николаевна у Ксении завязались даже приятельские отношения, насколько это было возможно при разнице в служебном положении.

Работы в отделе действительно было много, но скучной и однообразной. Это несколько удручало Ксению, тем более, что работа была чисто механическая, не требующая ни душевных затрат, ни умственных сил. Только внимания и расторопности. Перейдя на новое место, то есть на второй этаж, и, поднявшись на вторую ступеньку служебной лестницы, она получила возможность свободного передвижения по всему зданию. Вскоре она уже знала, где располагаются вспомогательные службы, машбюро, отдел размножения документов, где стояло новейшей марки японское оборудование, другие отделы, а их было немало, а также приемные, где восседали секретари более высокого ранга.

Наблюдательная Ксения сразу поняла их преимущества перед собой: у них был один бог и царь, их непосредственный шеф. На него работали отделы, составляя документы, он лишь подписывал готовые письма и резолюции, собирал совещания, говорильни, как шутили секретари отделов, ездил в командировки, даже заграничные, попутно устраивал свои личные и семейные дела. Секретарь была для него безликим, почти бессловесным существом, в чьи обязанности входило четко выполнять его указания. И – никакой инициативы.

Кроме того, секретарь отвечала на телефонные звонки, исправно поднимая трубку, изредка печатала одну-две странички, принимала бумаги на подпись и возвращала их обратно, в отделы. Причем, по отделам она не ходила, документы в приемную и по отделам разносили курьеры, в основном, молодые незамужние девицы. В свободное время, а свободным был практически весь рабочий день, секретарь сидела сложа руки за столом. Некоторые пожилые дамы печатали левую работу, что приносило им кругленькую сумму в дополнение к окладу. Они добросовестно стучали на машинке дни напролет, взимая высокую плату за свой высококвалифицированный труд, за качество, за быстроту исполнения, а также за государственную бумагу, которую им выдавали, отнюдь, не для этих целей.

Все это Ксения намотала на ус, и ей захотелось тоже пристроиться на такое вот теплое местечко, где она была бы, как наивно полагала, более независима. В отделе, несмотря на доброе отношение к ней начальника да и референтов тоже, она все-таки чувствовала себя «девочкой на побегушках». И не у одного, у всех восемнадцати человек. «Ксения Анатольевна, быстренько размножьте эту бумагу!» «Ксения, это срочненько отпечатайте!» «Ксюш, отправь, пожалуйста, сегодня…»

Иногда она изрядно уставала носиться с бумагами по коридорам, и ей хотелось передохнуть, подумать, помечтать, ан нет! Обязательно кто-то появлялся, чтобы всучить очередную бумагу с важными резолюциями, типа: «прошу принять меры», «к исполнению», «рассмотреть и доложить», «прошу ответить автору письма»… Ксении это начинало помаленьку надоедать, уж такая она оказалась привередливая. Не лучше той старухи из пушкинской сказки «О рыбаке и рыбке». Люди в отделе были неинтересные, не лучше, чем в канцелярии. Поговорить было не с кем.

Было и не до стихов. Работы – завал. В отделе она начала тяготиться своей занятостью, а ведь совсем недавно ее удручало безделье. Может, в этом было виновато непостоянство натуры, а может, что-то другое. Она стала мечтать о свободном досуге в приемной у кого-либо из заместителей председателя Совета Министров. Их было целых шесть. Уж она бы нашла, чем себя занять. К тому же и в квартирном вопросе, а она подала заявление в местком, ее нынешний шеф – начальник отдела не мог оказать реальной помощи. Его слово слишком мало весило.