Страна Свободных Джиннов - [51]

— Не будет. И белые джинны уже не охраняют наш дом.

— Как хочешь, — Хома послушно снял майку. — Где ваша светлость желает, чтобы я держал вашу бутылочку?

— Не кривляйся! Можешь засовывать ее себе в карман, если хочешь. Только не в майку!

— Привередливая ты, Халимар! Чем тебе моя майка не понравилась? Я, между прочим, для тебя специально ее купил, и карманчик сам пришил с любовью. Даже палец уколол пару раз! — вспомнил Хома.

— Рукодельница ты моя! Ну, давай я пальчик поцелую, чтобы не болел, — пошутила Халимар.

— Раньше надо было целовать, сейчас уже не болит.

— Не надо, так не надо! Не сильно и хотелось.

— Вот только губа верхняя разболелась. Просто сил нет терпеть! Как эту боль прекратить? — хитрил Хома.

— Я тебя насквозь вижу. Я твои трюки могу заранее предугадать. Неужели так сложно сказать: «Халимар, давай поцелуемся!»

— Халимар, давай поцелуемся, — послушно повторил Хома.

— Не хочу! У меня настроение плохое. И я еще обижена на тебя. Ты так на меня кричал!

— Я уже не помню, сколько раз извинился! Со счета сбился. А ты никак простить не можешь!

— А ты как думал? Обидел меня до глубины души. Такого наговорил! Я помню каждое твое слово. Хочешь, повторю?

— Я уже забыл. Но повторять не надо.

— Ты сказал мне, чтобы я забрала все мои паршивые желания.

— Прости, прости, прости!

— Прощу, если попросишь у меня что-нибудь важное для себя. Очень важное! Для всей своей жизни.

— Я не знаю, чего хочу.

— Ты хотел стать художником, — напомнила Халимар.

— Я хочу сам им стать, без вмешательства джиннов.

— Не джиннов, а джинна. Все так говорят сначала. А потом соглашаются принять помощь. Хочешь посмотреть работы художника, которому я помогла раскрыть талант? У меня тут совершенно случайно репродукции оказались.

Халимар протянула Хоме альбом.

— Ты летала с ним в прошлое? — спросил Хома, рассматривая картину «Каменный век. Пиршество».

— Глупости ты говоришь, Хома. Как можно летать в прошлое? То, что было, уже прошло. Прошлое нельзя вернуть. Можешь вернуть вчерашний день и не наговорить мне кучу гадких слов?

— Я — нет! Но, может, кто-то другой может?

— Только писатели-фантасты пока умеют летать то в прошлое, то в будущее.

— Значит, кто-то все же летает?

— Я похожа на писателя-фантаста? — спросила Халимар.

— Не очень, — честно ответил Хома.

— Вот тебе и ответ на твой вопрос. Не летала я с ним в прошлое. Я ему рассказывала о том, что видели другие джинны. Он писал, а я подписывала: «С моих слов написано верно».

— А ты…

— Договаривай! Нет, я не была в него влюблена. И с мамой я его не знакомила!

— А ты долго жила с ним?

— Не с ним, а у него. Это разные вещи. В тебе сейчас говорит ревность или жажда знаний?

— А что?

— А то! Если биографию художника захотел изучить, сходи в библиотеку! А если обо мне интересно что-то узнать, так и скажи! Что ты хочешь знать о моем прошлом?

— Ты…

— Нет. Джинны влюбляются только раз. Как правило, влюбляются в джинна и живут с ним вечно и счастливо в Стране Свободных Джиннов. Вопросы будут?

— Нет. Спасибо. Я все понял, — сердито ответил Хома.

Молчание продлилось долго. Минуты три.

— Ну, Хома! Ты все не так понял. Хватит дуться! — не выдержала Халимар.

— Что я не так понял? — сухо спросил Хома.

— Ты знаешь, что!

— Я мыслей читать не умею! Я же не джин, — добавил он, чтобы еще больнее уколоть Халимар.

— Да, ты не джинн! Но я же сказала, «как правило». А правила не всегда выполняются. Я вообще все делаю не по правилам.

— Что именно?

— Сижу с тобой, разговариваю. Вот даже на колени к тебе сейчас пересяду. Обниму тебя крепко! Это по правилам?

— Не знаю! — ответил Хома.

— Знаешь, все ты знаешь! По правилам, я должна сидеть в своей бутылке и ждать, когда ты меня вызовешь, — напомнила Халимар.

— А почему не сидишь? — улыбнулся, наконец, Хома.

— Потому что и вечность закончится, пока я дождусь от тебя решительных действий! — объяснила доходчиво Халимар.

— Вечность не заканчивается, — философски заметил Хома.

— Откуда тебе знать? Может, одна вечность пройдет, за ней придет другая, потом третья. Нескончаемый поток сменяющих друг друга вечностей… — рассуждала Халимар.

— Не пудри мне мозги! Вечность длится вечно! — уверенно сказал Хома.

— Конечно, тебе видней. Правда, что это меня не туда занесло? Мама меня всегда ругает, когда я о вечности рассуждаю. «Не вспоминай о вечности всуе».

— Это заповедь джиннов?

— Да.

— У людей и джиннов заповеди почти одинаковые. Почему же мы тогда такие разные? — спросил Хома.

— Наверное, потому что мы живем по этим заповедям, а вы просто их знаете, — предположила Халимар.

— Ты хочешь сказать, что если бы люди соблюдали все заповеди, то они тоже жили бы вечно, были бы счастливы и молоды?

— Есть такая версия.

— Халимар! Мне хорошо с тобой. Я умру без тебя, — трагически произнес Хома.

— Ты умрешь и со мной, — честно ответила девушка-джинн. — Тот художник, у которого я служила до тебя, прожил семьдесят девять лет.

— Это много! Я столько не проживу!

— Это мало, Хома! Очень мало! Я так плакала, так плакала… Я была рядом с ним почти до последнего дня. «Живописец-гусляр». Он любил, когда я его так называла, — вспомнила Халимар.

— Я не хотел бы, чтобы ты меня видела дряхлым и старым, — печально сказал Хома.