Страна снов - [32]

Интересно, а про деньги полицейские знают?

– Мы долго не могли ей ничего предъявить, – сказал Коннелли. – Но на этот раз мы уверены.

– Мне очень жаль, – повторил Бригс, будто это что-то меняло.

Деа вспомнила о буклетах на кухонном столе и о том, как настойчиво мать вчера говорила: «Мы уезжаем». Видимо, знала, что полиция дышит ей в спину. Во рту Деа появился желчный привкус. Мысли рикошетом метались от отрицания к гневу. Это невозможно. Но это все объясняет. Она бы не стала. Но она сделала.

Всю жизнь Мириам вбивала Деа в голову истории о чудовищах, зеркалах и замках на входной двери, а сама просто была мошенницей. Она скрывалась от закона, вот и все.

Но.

Зеркала наверху взорвались. Маленькое, крошечное доказательство, но оно реально. Плюс мать не могла далеко уйти без машины, разве что поехала на автобусе. Но даже если сказанное полицейскими правда – что мать воровала и жила по чужим документам, Деа не могла поверить, что Мириам ее бросила.

Ей вспомнилось, как мать поворачивается к ней и подмигивает, когда они летят по очередному безымянному шоссе: подруги не разлей вода.

– Я понимаю, что многого прошу, – продолжал Бригс успокаивающе, будто уговаривал Деа снова сесть на велосипед после падения. Видимо, в этой паре роль плохого полицейского – вернее, плохого федерала – отведена Коннелли, хотя в любом случае они походили не на представителей закона, а на усталых папаш. И все равно Деа чувствовала к ним отвращение. – Однако, если ты знаешь то, что может помочь в розыске твоей мамы, – любая мелочь, все, о чем она говорила за последние несколько дней, или куда она любит ездить…

– Не знаю, – резко перебила Деа.

Она встала, и у нее тут же закружилась голова. При мысли, что ей некуда идти, она снова села. Что с ней теперь будет?

– Подумай, Одеа, – подался вперед Бригс. – Ты хорошо помнишь?

Деа кивнула, думая о том, что ей семнадцать лет и родственников у нее нет. Неужели запихнут в социальный приют или отправят на усыновление? Но семнадцатилетних не усыновляют. Ей надо найти мать, прежде чем это сделает полиция. Обязательно надо.

– Вспомнила, – произнесла Деа. – Мама что-то говорила о Кливленде. – Деа облизала пересохшие губы. Лгать она не умела. – Вроде ей надо было что-то забрать до отъезда.

Сказанное показалось ей глупостью, но полицейские снова переглянулись.

– Из центра каждый час ходит автобус до Кливленда, – заметил Коннелли.

– Возьмем в разработку, – решил Бригс. – Может, водители вспомнят кого-нибудь, подходящего под описание. – Он повернулся к Деа: – Тебе сколько лет, Деа?

– Восемнадцать, – солгала она, зная, что полицейские слишком заняты, чтобы проверить это немедленно. Ей показалось, что Бригс вздохнул с облегчением.

– Я хочу, чтобы ты никуда не уезжала, Одеа, – сказал он и, опираясь на обе руки, встал с дивана. Он был высоким, примерно метр девяносто. Только это и было в нем общего с Коннором. – Если мама позвонит, спроси, где она, но не говори, что мы заходили.

– А если она вернется? – спросила Деа.

– Мы на это и рассчитываем, – Бригс улыбнулся, отчего его лицо стало проще и жестче. На секунду действительно стало можно поверить, что он разбил гитару о голову родного сына. – Напротив посадим человечка следить за домом.

Деа встала. Ей хотелось, чтобы они ушли.

– А как же я? Мне в библиотеку надо, в Марборо, в школе проект задали!

Снова ложь, но ей нужен предлог, чтобы выйти из дома, а полицейские наверняка заметят ее отлучку.

– Мы бы предпочли, чтобы ты сидела дома, – откровенно сказал Бригс.

– Но заставить меня вы не можете?

– Нет. – Он смерил Деа взглядом, прикидывая, глупая она или просто упрямая. – Не можем.

Говорить больше было не о чем. Бригс сообщил Деа, что они скоро позвонят (это прозвучало скорее угрожающе, чем обнадеживающе). Она проводила полицейских до дверей – Коннелли накинул капюшон от хлещущего дождя – и проследила, как они отъехали. У дома Коннора стоял сервисный фургон, и человек в желтом макинтоше что-то делал у телеграфного столба. Странное время для починки проводов – ливень такой, что того и гляди Индиану смоет.

Закрыв дверь, Деа прислонилась к ней, вновь поразившись, каким тихим и опустелым стал дом, точно покинутый корабль. Можно было расслышать каждую каплю дождя, падавшую на оконное стекло. В груди ныло от усилий не заплакать. Деа хотелось позвонить Голлум или просто проехать полторы сотни метров до ее дома.

Нет, надо оставаться спокойной и сосредоточиться.

Куда могла поехать Мириам? Неужели сказанное полицейскими – правда и мать могла ее бросить и удариться в бега?

Деа понимала, что отчасти уже приняла услышанное как истину: Мириам действительно крала удостоверения личности, занималась мелким мошенничеством и присваивала деньги, где только могла. Как ни странно, от этого сознания Деа стало легче. Ночные перелеты, заначки в укромных местах, вымышленные имена, фальшивые документы, привычка бросать работу, едва устроившись, – теперь все встало на свои места.

Вдруг Деа в голову пришла одна мысль, и она схватила ключи и, не заботясь накинуть куртку, выскочила под дождь. Ливень бушевал еще сильнее, чем ночью, небо было отвратительного зеленоватого цвета, отчего мир вокруг казался неестественным и неправильным. Добежав до машины, Деа промокла насквозь. Минуту она сидела, справляясь с дрожью, а потом негнущимися пальцами завела машину, включив обогрев на максимум.