Страна Северного Ветра - [15]
— Нет, нет, Царица, не может быть! Я не верю! Не могу, не хочу, не буду в это верить. Я лучше умру. Я люблю тебя, и ты любишь меня, иначе я бы тебя не полюбил. Ты не смогла бы притвориться такой доброй и красивой, если бы ты и вправду не любила меня и всех остальных. Нет, конечно, нет! Потопи сколько хочешь кораблей, я и слова не скажу! Только… можно, я не буду смотреть?
— Что ж, это другой разговор, — произнесла Царица Северного Ветра и взмыла ввысь, крепко обнимая мальчика. Тучи разразились новым раскатом грома и ослепительной молнией, словно приветствовали её. На мгновение Алмазу показалось, что он несётся в океане сверкающего пламени; а уже в следующую секунду вокруг него змеиным клубком вились ветры. Царица мчалась сквозь чёрные тучи и серый туман, и ветер придавал им самые причудливые формы, то закручивая водоворотом, то переплетая между собой, то раскидывая по сторонам и унося прочь. Алмазу чудилось, будто сам ураган обрёл очертания и кругом неистовствует серый и чёрный ветер. Он то ослеплял, бросаясь в глаза, то оглушал бешеным рёвом. Прогремел очередной раскат грома, и Алмаз догадался, что столкнулись волны воздушного океана, торопясь заполнить место, оставшееся после молнии. У Алмаза перехватило дыхание — налетевший порыв ветра унёс воздух с собой. Но гроза больше его не пугала.
Чуть переведя дух, он принялся смеяться, ведь рука Царицы крепко обнимала его. Мне не по силам описать всё, что увидел Алмаз той ночью. Приходилось ли тебе, мой юный друг, когда-нибудь видеть, как огромная волна с рёвом устремляется в узкую расселину? Если ты хоть раз это видел, ты мог заметить, что вода мчится сразу во все стороны, а отдельные струи даже бегут вспять. Большую суматоху увидишь, разве что, в перепуганной толпе. Нечто похожее выделывал и ветер, только в тысячу раз быстрее, и оттого казался диким и необузданным. Он извивался, бросался вперёд, сворачивался клубком и замирал ненадолго, затем снова метал и бушевал, — в своём неистовстве он мог сравниться лишь с человеческими страстями. Алмаз заметил, что вокруг то и дело мелькают волосы Царицы Северного Ветра. Иногда он с трудом отличал их от черноты туч, а временами ему чудилось, будто и тучи, и туман сотканы из её бесконечных волос, разметавшихся вокруг в причудливых переплетениях. Мальчик почувствовал, как ветер ухватился и за его волосы — мама их почти не стригла — и он сам вдруг стал частью бури, питая её силу. Но он был надёжно укрыт на груди Царицы и лишь изредка, когда случалось налететь особенно яростному вихрю, осознавал истинную мощь бушующей стихии, сквозь которую он летел, уютно устроившись в самом её сердце.
Вообще же Алмазу казалось, что они с Царицей неподвижны, а вся борьба и сумятица кипит вокруг них. Вспышка за вспышкой освещали свирепствовавший хаос, окрашивая призрачное поле битвы в жёлтый, синий, серый и тёмно-красный цвет, а гром, раскат за раскатом, вёл счёт нескончаемым потерям. Но Алмаз был уверен, что и Царица, и сам он замерли без движения, лишь её волосы разлетелись по сторонам. Однако всё было не так. Они неслись к морю со скоростью бури.
>ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Собор
Моря видно ещё не было, когда Алмаз заметил, что волосы Царицы Северного Ветра стали мягко опадать вокруг него.
— Буря кончилась, Царица? — спросил он.
— Нет, Алмаз. Я лишь жду подходящего момента, чтобы спустить тебя вниз. Ты ведь не хотел смотреть, как утонет корабль, вот я и ищу, где можно оставить тебя до моего возвращения.
— Ой, спасибо, — воскликнул мальчик. — Жалко, конечно, с тобой расставаться, но мне, и правда, лучше не видеть, как он пойдёт ко дну. Люди станут кричать и плакать, и я боюсь услышать их вопли.
— Да, на борту довольно много пассажиров, но, сказать по правде, Алмаз, я не так уж волнуюсь о том, что ты можешь услышать. Я опасаюсь другого: ты слишком долго не сможешь потом выбросить эти крики из своей маленькой головки.
— Но как ты сама сможешь вынести такое, Царица? Ведь у тебя доброе сердце, я точно знаю. Я больше никогда не стану в этом сомневаться.
— Что ж, я расскажу тебе, как, малыш. Всегда, сквозь любой шум, даже сквозь рёв бури, которую я сама вызываю, — всегда вдалеке я слышу пение. Не знаю, откуда оно раздаётся или что означает, оно едва уловимо, точно до меня доносится лишь аромат музыки, плывущий на огромных океанских валах из другого мира в наш, туда, где я устраиваю бурю. Это пение и даёт мне силы вынести вопли с тонущего корабля. Если бы ты смог услышать его, ты бы меня понял.
— Нет, не понял бы, — стоял на своём Алмаз. — Люди-то не слышат этой песни, а даже если бы и услышали, вряд ли она им помогла бы в такую минуту. Ты и я, — мы можем радоваться песням, нам не грозит вот-вот утонуть.
— Ты никогда не слышал этого псалма и не понимаешь, какая это песнь. Каким-то странным образом она говорит мне, что всё правильно, что она утешит плачущих и утишит стоны.
— Но им это не поможет, людям то есть, — упорствовал мальчик.
— Я должна. Должна, — торопливо произнесла Царица. — Песнь не была бы столь прекрасной, если бы не обещала исцелить людские боль и страх. Она позовёт, и людские голоса сольются в едином хоре, подхватив этот дивный напев. Я уверена, так оно и будет. Знаешь, как только я поняла, что у меня есть волосы, как только они стали разлетаться в разные стороны, песнь раздавалась всё ближе и ближе. Но, должна признаться, прошли века прежде, чем я её услышала.
