Страна призраков - [51]

Тито шагал, не оглядываясь, в полной уверенности, что его сопровождают только родственники, а иначе он давно получил бы сигнал от одного из членов семьи, незаметно рассеявшихся на расстоянии двух кварталов по обе стороны от дороги; они старательно держали шаг и постоянно меняли позиции в согласии с протоколом КГБ, более старым, нежели сама Хуана.

Впереди, на расстоянии полуквартала, на тротуар вышел кузен Маркос – маг и чародей и в придачу карманный вор с очень темными кудрями.

Тито шел дальше.

Близилась Юнион-сквер. Избавившись от сотового, Тито начал сверять время по часам видным сквозь окна банков и химчисток. Ориши не интересовались временем суток; явиться минута в минуту он должен был сам.

Без четверти час, оказавшись на Четырнадцатой Восточной, под причудливыми художественными часами, на которых безумно мигали совершенно неразборчивые цифры, мужчина вместе с Ошоси пристально посмотрел вдаль, на рыночные лавки под навесами.

И тут мимо со смехом прошли те самые фриранеры из прошлого лета, с Вашингтон-сквер. Они его не заметили. Теперь Тито вспомнил: студенты жили в университетском общежитии, расположенном здесь же, на Юнион-сквер. Он проводил знакомых взглядом, жалея, что не может пойти с ними; по воле оришей воздух вокруг него подернулся легкой рябью, словно по причине жара, какой поднимается и дрожит над асфальтом в августе.

38 В норе

Холлис лежала не шевелясь в темной прохладной норе из простыни и категорически приказывала своему телу расслабиться. Это напоминало ночные автобусные переезды: тогда спальный мешок исполнял роль простыни, мягкие беруши заменяли просьбу к рецепции удерживать все звонки, а сотовый так и так приходилось переводить в беззвучный режим.

Инчмэйл называл такое поведение «возвращением в материнское лоно», однако Холлис прекрасно знала, что на самом деле все наоборот. Она искала не того покоя, который знако́м еще не рожденным детям, а тишины, которая доступна уже умершим; хотела почувствовать себя не блаженствующим эмбрионом, а лежачим каменным изваянием на крышке холодного саркофага. Как-то раз она поделилась подобными мыслями с Джимми Карлайлом. В ответ он радостно сообщил, что испытывает точь-в-точь такие же ощущения после хорошей дозы героина. Певице оставалось только порадоваться своей непричастности к наркотикам (заурядные сигареты можно не считать).

Но и без этого любое серьезное потрясение заставляло ее забираться «в нору», желательно в затемненной комнате. Окончательный разрыв с очередным молодым человеком, к которому успела привязаться; распад «Кёфью»; первые денежные утраты, когда лопались мыльные пузыри доткомов (чьи акции, если вдуматься, как раз и оставались на память после очередной серьезной связи); ну и конечно, последняя (судя по тому, как развивались события, она действительно грозила стать последней) крупная денежная утрата, когда амбициозная ставка ее приятеля Джардина на империю независимой музыки в Бруклине вполне предсказуемо потерпела крах. Вложения в эту затею казались чем-то вроде занятного развлечения, которое кончится неизвестно чем и даже, вероятно, принесет кое-какую прибыль. Холлис решила, что может себе это позволить – тем более доткомы на короткий срок сделали ее обладательницей миллионов, по крайней мере на бумаге. Инчмэйл, разумеется, всеми силами убеждал солистку избавиться от акций новоиспеченных компаний, пока те незначительно – и как оказалось, в единственный и последний раз – поднялись в цене. Естественно, ведь это же Рег. К тому времени он и сам давно уже скинул ненужные бумажки, к вящему возмущению знакомых, которые тут же подняли крик: дескать, пробросаешься своим будущим. Инчмэйл рассудительно отвечал, что, мол, бывает такое будущее, которым не грех и пробросаться. И само собой, он бы не выкинул четверть сетевого дохода на «гиблое», по его же словам, дело – на возведение дутого, агрессивного предприятия по розничной торговле «независимой» музыкальной продукцией.

И вот теперь Холлис очутилась в норе из-за внезапного страха, накатившего на нее в «Старбакс»; страха, что Бигенд втянул ее в очень крупную игру, правила которой известны лишь посвященным. Впрочем, если хорошенько подумать, ощущение странности происходящего накапливалось с той самой минуты, когда журналистку угораздило подписать контракт с «Нодом». Интересно, существует ли этот «Нод» в действительности? Вроде бы существует, но, по признанию Бигенда, ровно до той степени, пока нужен своему владельцу.

Надо было завести себе вторую профессию, запоздало прозрела Холлис. Не считать же карьерой нынешнее участие в махинациях любознательного рекламного магната, как и все, что может предложить ей «Синий муравей». С неохотой, однако пришлось признать: Холлис всегда тянуло к писательству. В лучшую пору «Кёфью» она, не в пример подавляющему большинству коллег, ловила себя на желании оказаться во время интервью по другую сторону микрофона. Нет, не то чтобы ей хотелось задавать вопросы музыкантам. Будущую журналистку завораживала возможность понять, как и что совершается в мире и почему люди предпочитают совершать те или иные поступки. Стоило ей о чем-то написать, и приходило новое понимание – не только события, но и самой себя. Если бы можно зарабатывать этим на хлеб, служба контроля ASCAP